— Так значит, вы уже принимали решения! — она обращается на вы, конечно, не из большого уважения, а нарочно подчеркивая, что Андрей им всем чужой. — И кто же вам позволил? И почему это вы вообще нам не сообщили?
— Потому что решения надо было принимать очень быстро! — оправдывается отец, огрызаясь.
Вообще, он в незавидном положении. И кстати, мне известно, что счета их с Владом уже почти опустошены, потому что хорошее медицинское обслуживание безумно дорого стоит. А эти еще и претензии предъявляют!
— И вообще, — вступает отец Влада. — По какому праву вы ничего нам не сообщили о нашем сыне?
И тут у Андрея срывает крышу, просто планка падает.
— Потому что вам срать было на то, что он ваш сын! Много лет срать! И сейчас вам наплевать на него! Вам бы меня поддеть, да, может, квартиру его еще получить, если он сдохнет без вашего гребанного разрешения! — тут я могу только представить, как феерично отец опять расцвел в гневе. Его бы в кино снимать. — Я оплачивал его лечение, потому что я его люблю! И буду оплачивать, потому что у вас нет таких денег! А если бы и были, вы бы могли ему дать только на то, чтобы от гомосексуализма лечиться! Подписывайте доверенность! Ничего объяснять я вам не собираюсь! Владу нужна операция, нужны лекарства! Подписывайте!
В общем, гневу отца никто не может противостоять, потому что он, правда, страшен. И слава богу, потому что только благодаря своему гневу, Андрей получает право полностью представлять интересы Влада. А семья Влада после этого лишь однажды приходит в больницу минут на двадцать, и больше я их там не вижу.
Врач из Новосибирска оказывается очень серьезным высоким дядькой лет пятидесяти или около того, с седыми волосами и такой же бородой. Очень интеллигентно выглядит, приветствует нас, жмет Андрею руку. Отец показывает ему все необходимые документы. Доктор читает доверенность, кивает, поднимает глаза на Андрея и бормочет почти себе под нос:
— Хорошо, все понятно. Хорошо, — потом смотрит на меня и продолжает, уже глядя на отца, — Мальчик его сын?
— Нет, мой, — отвечает Андрей.
— Хорошо, понятно… — доктор кивает, возвращает документы и принимается рассказывать план.
И ведь он все сразу понимает, и к чему эта доверенность, и вообще, про Влада с Андреем, но даже виду не подает, как будто ему все равно — молодец мужик!
— То, что я могу сделать, для вашего друга, — объясняет он уже в кабинете, — К сожалению, очень ограничено. Тут есть необходимое оборудование, плюс мой опыт. Это даст хороший толчок, но… — он делает многозначительную паузу. — Ситуация непростая и состояние довольно тяжелое, хотя, я подчеркиваю и обращаю ваше внимание, мозг не поврежден! По крайней мере, настолько, чтобы исключить возможность полного восстановления. Если операция пройдет успешно, то я бы настоятельно рекомендовал вам следующую операцию, уже совершенно другого характера, в Германии. Поймите меня правильно, у нас пока нет таких нейрохирургических технологий, к сожалению, ни за какие деньги. Стоит это немало, плюс транспортировка, дальнейшая реабилитация, если все пройдет хорошо. Но для вас это единственная возможность. Понимаете?
