Потом были суды, крики и эмоциональные всплески тети Насти. На Андрея постоянно наседали с беседами и расспросами. На меня тоже, но, спасибо ему — настоял, чтобы меня не таскали по этим бесконечным разбирательствам. Правда, в это время я должен был оставаться с кем-то из маминых подруг, в чем было мало приятного. Но все, же хоть не мотался по казенным залам и госучреждениям. Я тогда мало что понимал, и однажды лишь услышал спор Андрея с тетей Настей перед очередным судом по опекунству.
— Ты не достоин воспитывать его, — говорила тетя Настя. — Тебя вообще нельзя к детям подпускать! Я все расскажу…
— Замолчи, дура! — резко, но как-то устало оборвал он. — У тебя нет никаких подтверждений! Ты ничего не докажешь! Так что лучше молчи, иначе я выставлю тебя полной идиоткой, и тогда тебе могут много чего запретить!
Он так резко говорил, но я тогда не понял, о чем шла речь. К тете Насте идти я не хотел. Мне почему-то нравился этот мужчина в красивых рубашках.
В тот вечер он молча забрал меня от другой маминой подруги, а когда мы приехали домой… Быстро пошел на кухню, достал из холодильника бутылку виски, налил себе, как будто на автомате, потом повернулся, посмотрел на меня и отставил стакан. Меня пробрало. В смысле, Андрей был готов выбить, бахнуть залпом, как часто делала мама, когда уставала на работе. Только у мамы была дешевая водка. Только мама никогда не оглядывалась на меня и не останавливалась из-за моего присутствия.
— Извини, Юр, — шепотом произнес Андрей и отставил стакан. — Тяжелый был день.
Я угукнул, пожал плечами и отправился в комнату. Там достал из рюкзака сложенную пополам фотографию мамы и уставился на нее. Сколько я так сидел, не знаю, но не заметил даже, как Андрей подошел и присел рядом. Я вздрогнул.
— Если тебе что-то надо, — как будто извиняясь, заговорил он, — Забрать из дома… Какие-нибудь вещи, фотографии… Не знаю, игрушки, там, или что угодно. Если хочешь, давай съездим.
— А у вас есть ключи? — подняв на него глаза, спросил я.
— Ключи у тети Насти, — ответил он, и было видно, даже мне, сопляку, что Андрей уже пожалел о предложении.
Они с тетей Настей по каким-то мне неведомым причинам были настоящими врагами. Они ругались с тех самых пор, как Андрей появился на пороге после маминой смерти. Они ругались почти каждый день, когда приходилось встречаться в судах и отделах опеки. Я сидел за закрытыми дверями, но даже сквозь них слышал рычание своего неожиданно объявившего отца и истеричные вопли тети Насти. Иногда мне казалось, она была готова буквально выцарапать Андрею глаза. И все это наталкивало меня на мысль, что он как-то очень плохо поступил с мамой. Иначе с чего бы тете Насте было так его ненавидеть.
