— Я всегда давал вам деньги, Юр, — он посмотрел на меня и тяжело сглотнул, как будто ему не очень-то приятно было говорить об этом, как будто даже стыдно. — Я не оправдываюсь, просто так было. Кате… Маме твоей давал. Я не знал, что ты любишь, не мог сам просто купить подарок, поэтому давал ей. И она говорила, что покупала подарки. Я оплачивал твою футбольную школу, Юр, — Андрей чуть не плакал, да и я сам уже был на грани, только бы не разреветься. — Все сборы, поездки в лагеря. Мама не говорила тебе… А я больше ничего и не мог сделать… Хотел бы, но не мог…
— Мог бы, если бы правда хотел! — уже шмыгал носом я.
Мог бы, если бы правда хотел, — повторил я про себя. Ведь мог же! Что за отмазки у него! Что он оправдывается, как ребенок! Какие-то глупости! Что же мама, подарок не могла от него принять, а потом просто от себя подарить! Что же покупала мне вечно какую-то ерунду дешевую! Куда ж девала деньги, если он, в самом деле, их давал! И что же так ненавидела тогда его, и она, и тетя Настя… Я хныкал в подушку и никак не мог остановиться, чтобы выпалить еще порцию застрявших в горле вопросов.
— Почему же мама тебя так ненавидела? — я посмотрел на Андрея.
Он молчал.
— Ты что, был наркоманом тогда? — первое, что пришло мне в голову.
— Нет! — возразил он как-то очень правдоподобно.
— А что тогда? Бухал?
— Юр…
Это незаконченное обращение тоже значило «нет», и тоже в него верилось как-то просто.
— Ты бил ее? — продолжал гадать я. — Ходил по бабам, да? — И это, последнее, показалось мне самым близким к правде. — Ну точно! — Я вытер слезы и сел на кровати. — Гулял, изменял ей, вот мама и не выдержала…
— Все не так просто, как может казаться…
Ну конечно! Вот и крыть ему не чем! Значит, я угадал.
— Бабник! — бросил я ему, снова уткнулся в подушку и отвернулся к стене. — Уйди! Не хочу тебя видеть!
Мне все стало тогда понятно. И про Андрея, и про маму, и почему она его выставила, и почему тетя Настя его терпеть не могла. И ведь не надо было быть сильно умным, чтобы понять. Достаточно было просто посмотреть на Андрея — бабская мечта как она есть: красивый, модный, при деньгах. Как же я, наверное, ему малину испортил своим появлением! Ну и ничего — пусть помучается! Еще скажу, что и нечего даже начинать к нам домой баб своих водить, — думал я. Я представил, что у него наверняка не одна была, и не две. Меня прямо такая злость переполняла, что я, лежа на кровати, бил ногой стену.
После того вечера мы не разговаривали с Андреем два дня. Я ненавидел его и даже сказал, что больше никогда в жизни его «отцом» не назову, пусть даже не мечтает.
