Надо было что-то предпринимать…
Подняв трубку зазвонившего телефона, Владимир Дмитриевич почти сразу же насторожился:
— Дорогой товарищ, вы, что же, не верите тому, что пишут газеты? Конечно, жив!.. Я с удовольствием разъясню вам то, что написано в бюллетене, потому что он правильно и объективно отражает положение дел… Конечно же, конечно, жив! «Честное слово»? — Пожалуйста, даю вам честное слово, что говорю правду…
В эти дни частенько звонили в Управление делами, не довольствуясь сообщениями газет. Но обычно хотели знать подробности, не ухудшилось ли состояние здоровья за последние часы, спрашивали, не нужна ли помощь, а сейчас — вон куда?!
Мало ли какие слухи могли рождаться среди неосведомленных людей!
Но вот это казалось совсем непостижимым…
Владимир Дмитриевич шел к себе обедать, когда его, неподалеку от Троицких ворот, повстречал старичок в шляпе, заведующий Грановитой палатой. Чем-то удрученный, он не сказал, как обычно, «Добрый день, Владимир Дмитриевич!», не кивнул даже, а как-то слабо пошевелил пальцами, очевидно, прося остановиться.
Бонч-Бруевич остановился, всматриваясь в лицо человека, которого видел чуть ли не каждый день. Старичок, тоже не спуская взгляда с Владимира Дмитриевича, подошел поближе, помолчал, собираясь с духом, и спросил, с большим трудом выталкивая из себя слова:
— Скажите, когда скончался Владимир. Ильич?
И это спрашивал житель Кремля, у которого на виду — здание, где помещалась квартира Ленина!
— Мне нужно это знать, — продолжал старичок, оправдывая свой вопрос. Заведующий был уверен, что если он не предъявит веских оснований, правду ему не скажет даже милейший Владимир Дмитриевич. — Я очень уважал его… Я верующий и буду молиться за его бессмертную душу… Когда? — прошептал он еле слышно.
Похоже, что он действительно шел в один из соборов Кремля…
— Владимир Ильич жив, и силы его с каждым днем прибывают… — ответил Бонч-Бруевич. — Если вы хотите молиться, то молитесь за его здравие, а не за упокой…
Владимир Дмитриевич улыбнулся, но старичок не верил ни его улыбке, ни его словам.
— Говорят, что Владимира Ильича ночью вывезли из Кремля и тайком похоронили, а правит всем кучка людей, захватившая власть…
— Какие глупости! — возмутился Бонч-Бруевич. — Преднамеренная злостная ложь! Прошу вас не верить ни слову врагам советской власти и опровергать эти слухи…
Приятно было слышать Бонч-Бруевича, ближайшего, как считал заведующий, помощника Ленина. С какой энергией и неподдельным пафосом опровергал он страшную, убийственную весть! Но и сейчас старичок не поверил Владимиру Дмитриевичу: слишком хорошо знал, сколько дворцовых интриг было в истории России, сколько закулисных маневров влияли порою на ее ход, как другой раз вдали от трона решалась ее многострадальная судьба… Очень хорошо это знал и почти совсем не знал характера новой власти, хотя с Владимиром Ильичем виделся не раз, не раз был его провожатым по Грановитой палате, по бесчисленным залам Оружейной, куда в свободное время любил ходить Ленин. Владимиром Ильичем, его простотой, благородством, интересом к истории был очарован…
