— Теперь мне можно говорить? — осторожно поинтересовался вконец офанаревший от всего пережитого Краснов.
Заэттра расцепила зубы:
— Теперь можно.
— Что это было?
— Внешний враг.
— И какой он?
— Великаны живут и за разломом тоже. У них свой правитель, своя территория.
«Великаны в Америке? Интересно, только в Северной, или в Южной тоже?»
— У вас с ними война?
— Да. Какая же я дура! Решила прокатиться вдоль границы!
Олег покраснел, но смолчал. Они поднимались всё выше. Земля внизу округлилась, небо потемнело. Ярко засияло солнце, стали видны звёзды. Удивительный аппарат. Человечество пошло бы на всё, чтобы обладать технологиями его изготовления.
— Он что, до Луны может долететь?
— Может. Только делать там нечего. Нужно возвращаться.
Тарелка на мгновение зависла, а затем камнем упала вниз.
— Скажи, о чём ты говорил с Белиондом?
— Я отвечу на вопрос, но только если ты ответишь на мой.
— Задавай…
В голове у него вертелось два вопроса. Но он опять задал не тот, который было нужно:
— Зачем всё это?
— Я же уже сказала.
— Я тебе не верю…
Её глаза внезапно наполнились слезами:
— У меня в последнее время предчувствие…
— Предчувствие чего?
— Моей смерти.
Горло сдавил спазм. Тарелка врезалась в воду, ушла на глубину. Краснов безуспешно пытался сглотнуть комок.
— Так о чём ты говорил с повелителем?
— Он… сделал предложение служить ему.
— А ты? Согласился?
— Он дал мне время подумать до сегодня.
Олега снова несли, осторожно и бережно сжимая в метровых ладонях. Предстоял разговор, возможно, один из главных в жизни. И нет, его не убили, не посадили в ящик, не пытали. Наоборот, были подчёркнуто вежливы, чуть ли не заискивали.
Перед этим девушки-великанши посадили его в круглую ёмкость с тёплой, невероятно мягкой и ароматной водой. Добавили пены, долго и очень аккуратно мыли, смывая годовалую коросту, омертвевшую и ороговевшую кожу, грязь и вонь. Он кряхтел от наслаждения, будто старый пёс, подставляя под мочалки то один бок, то другой. Потом его, румяного, слегка всё-же поцарапанного, вынули, и, словно дорогую игрушку, вытерли.
Принесли одежду — выстиранную, зашитую. Краснов удивился, как свободно она висит на нём. Похудел на рыбной диете. Старый дед-цирюльник, обалдев от предстоящей задачи, долго колдовал над ним, пытаясь огромными ножницами состричь бороду и при этом не отхватить половину подбородка. Волосы не тронул. По великанской моде и не взирая на вялые протесты, заплёл в тугую девичью косу. Олегу оставалось лишь утешаться тем, что североамериканские индейцы тоже так делали. Или индусы… Да хрен его знает…
