Они находились в крайней части этого сложного и объёмного лабиринта. Слева, справа и над ними находились последние гроты. Дорожка закончилась, сменилась широченной лестницей с метровыми ступенями, уходившая в глубину. Оттуда ощутимо тянуло тёплым воздухом. Спуститься по ней Олег ещё сможет. Метр — не такая уж большая высота для тридцатилетнего мужика. А вот подняться по ней будет намного тяжелее.
— Лесь, что дальше?
— Я не знаю… — забывшись, произнесла она местоимение. Потом спохватилась, зажала рот ладонью. — Отец велел Илеси бежать сюда и искать самый маленький дом.
— Всё правильно ты сказала, девочка, — прошептал на родном языке Краснов. — Ты — личность, как и все тут. Ты можешь думать и иметь своё мнение.
А вслух спросил:
— Почему нельзя говорить «я» или «ты»?
— За это бьют камнями и не дают еды.
— Прекрасно… — опять по-русски пробормотал Краснов. — Рабовладельческий строй, замешанный на антиутопии. Высшая каста правит железной рукой, судя по браслету и освещению, обладает высокими технологиями, но, почему-то, продолжает использовать ручной труд.
— Вон тот дом самый маленький, — указал Вилен на крайнюю хибару со стенами, испещрёнными трещинами и металлической проржавевшей насквозь дверью.
— Постучи, пожалуйста. Я боюсь.
Замирая от волнения, мальчик прокрался к дому и тихонечко постучал по железу. Ответа не было. Тогда он постучал ещё, посильнее.
— Да стучать нога уже! — высунулся из-за пазухи Краснов.
Ребёнок хорошенько вдарил несколько раз по двери так, что она задребезжала и завибрировала. Послышались шаркающие шаги, дверь открылась, и на пороге возник сгорбленный силуэт. Увидев детей, фигура махнула им рукой, приглашая зайти внутрь.
Вилен и Илеси прошмыгнули в жилище. Олег, которого девочка снова спрятала у себя на груди, едва слышно охнул и замер. Ибо рядом с ним стоял один в один киношный Гендальф! Разве что без широкополой шляпы со сломанной тульей. Глубокий старик, одетый в серые лохмотья до пят, с распущенными седыми волосами, расчёсанными на прямой пробор. Бородатый и усатый, как все здешние мужчины. С крупным носом и мясистыми ушами. Лобные бугры и надбровные дуги не так сильно выпирают вперёд. Кожа старая, морщинистая, в узловатых кривых пальцах металлическая клюка. Тело заметно трясётся в старческом треморе.
— Я тебя знаю. Ты — Илеси, — проскрипел он, закрывая дверь.
— Да, дедушка.
— Что случилось? — спросил старик, садясь на лежак.
— Папа мёртв, — ответила Илеси, расплакавшись.
