— Да я ж не против. — Олег взял гитару, тронул струны. — Ого! Тима, ты настраивать научился?
— Смартфоны и не такое могут. Есть одно классное приложение.
— Тогда понятно. Эмм, о чем петь будем?
— Давайте вашу любимую…
— Любимую, говоришь… — Олег задумался, почесал переносицу. — У меня их много. Впрочем, есть одна…
Зазвучала песня о войне и любви. Сколько вот таких песен было создано в народе? А сколько ещё предстоит создать? Вроде бы давно пора привыкнуть. Но ведь нет… Раз за разом цепляет за живое…
Плавно сменяли друг друга аккорды, струны дрожали одна за другой. В такт мелодии вагон стучал колёсами. Олег обладал хорошим голосом, но, что важнее, — музыкальным слухом. И пусть он не был виртуозным гитаристом, он прекрасно знал, за какие ниточки нужно тянуть, чтобы вызвать у слушателей те или иные эмоции. В таком исполнении песня увлекала, заставляла сопереживать.
Но, как и всё в мире, она не вечна. Отзвенел последний аккорд, гитара смолкла. Люди в купе очнулись. Виктор посмотрел на свою застывшую руку с очищенным от скорлупы яйцом. Тимур закрыл рот, сглотнул. Девушка-проводница опустила голову так, чтобы не было видно лица. Сам того не зная, Олег надавил на её больное место.
— Я пойду, пожалуй… — прошептала девушка.
— Стой! Подожди, что случилось? — Тимур выглядел озадаченным.
— Нет, ничего. Просто…
— Что «просто»?
— Мне не стоило сюда приходить…
Девушка встала, распахнула дверь.
— Да вот же она! — раздался голос из коридора. — Я же говорил, что она из четвёртого вагона.
Послышался мужской гул. Настя оторопела, замерла в дверях.
— Эй, тёлочка! — мужская рука схватила девичью за запястье. — Составь компанию истосковавшимся по женскому вниманию защитникам Отечества.
— Убрал грабли, пока целы! — рявкнул Тимур, ещё не видя лица.
— Чё? Ты кто такой, дядя? — в проходе показалась голова здоровенного детины с прыщами на щеках. Одет он был в повседневную форму, разукрашенную самодельными аксельбантами.
— Тот, кто не даст девушку в обиду нажравшимся попугаям.
— За базар ответить придётся, дядя!
Вместо ответа Тимур хлёстко врезал ему в челюсть, одновременно заслоняя Настю собой. Детина распластался в дверях, мотая головой и силясь подняться. Вагон наполнился угрозами, впереди возникли ещё двое дембелей в нелепо расшитой белыми шнурами форме.
— Ну, всё, дядя, ты попал! — дыша перегаром, оскалился один из них.
— Идите спать, клоуны! — возник рядом Олег. — Нацепили на себя всякой херни и думают, что крутые.
