Тарелка ожила, загудела, ярко осветила чёрную дыру туннеля.
— Хорошо, дочка, хорошо. Видишь — ничего страшного.
— Ага, — заикаясь, ответила она. — Что дальше?
— Понятия не имею, — честно признался Олег. — Попробуй представить, что медленно поднимаешься с колен и…
Он не договорил. Аппарат рванулся вверх и впечатался в потолок. Возникший в последнее мгновение фиолетовый ореол спас машину. Но находившихся внутри великанов подбросило и крепко приложило сперва к крыше, а потом — к полу.
— Тише, Леся, спокойнее.
Она выглянула из-за спинки кресла. Вилен и Лироден потирали ушибленные затылки.
Краснов массировал пятую точку:
— Странно. Почему наши тела не потеряли вес?
— Я не знаю, простите…
— Ладно, фигня. Давай ещё раз.
Тарелка медленно поднялась, зависла посередине туннеля. Так же медленно подалась назад, затем вперёд. Дала крен влево, вправо. Снова села. Робкие первые шаги, наконец-то, удались. Краснов возликовал. Подлетел к её лицу и смачно чмокнул в щёку.
— Умница!
Девчонка зарделась, зарумянилась. То ли от похвалы, то ли от поцелуя. Возможно, и от того, и от другого одновременно. Как бы там ни было, но она снова сосредоточилась, подняла аппарат в воздух. Чиркнув днищем пол и укутавшись фиолетовой шубой, он плавно набрал скорость и умчался, вскоре превратившись в маленькую точку в прямом, как стрела, туннеле.
Старый и тёплый, заросший плесенью и тонкими, будто бумага, лишайниками, он стремительно проносился за бортом. Шелестел и посвистывал воздух, в глазах расплывалось от мелькающего в нескольких метрах гранита. Пара-тройка часов скомкались одно единственное воспоминание полёта в однообразной серой трубе. Краснов принялся зевать и клевать носом, как вдруг тарелка вынеслась в объёмное пустое пространство и застыла.
Сонливость как рукой сняло. Словно громом поражённые, трое молодых великанов и один человек вытаращили глаза на город-призрак, спрятанный в вечном мраке, под сотнями метров материнской породы. Тарелка снизилась и медленно поплыла над ним, освещая абсолютно пустые дома, улицы и площади. Никого. Ни единой души. Лишь беспросветный мрак, запустение и абсолютная, гнетущая тишина. Пожухли и осыпались зелёные насаждения, толстый слой вездесущей пыли покрыл крыши, стены и тротуары. Зияли пустыми глазницами окна домов, не текла вода, не пели птицы, высох и покрылся бурыми наростами овальный пруд.
— Что здесь случилось? — спросила Илеси, созерцая безрадостную картину.
— Без понятия… — ответил Олег, провожая взглядом однообразную застройку.
