— Потом в этом дворце был музей. Комнаты, которые принадлежали леммингам, отвели под склад, и туда редко кто заглядывал. А что было еще позже — мало кто знает. Это очень старая история.
Музыканты поднялись со своих мест и раскланивались. Наташа невольно залюбовалась арфисткой.
— Красивая, — тихонько сказала она Бруно.
— Ага, — подтвердил библиотекарь. — Только она грустная все время. Гвендолин поет только грустные песни.
Наташа вскочила на своей кровати, скинув одеяло, и почти выкрикнула так громко, что все лемминги удивленно оглянулись на нее:
— Как ты сказал ее зовут?!
Внутри конверта оказался еще один, поменьше. В том, что поменьше, — еще меньше… Несколько вложенных конвертов вскрыла Наташа, потом, когда их размер стал удобен для лемминговых рук, за конверты взялась Гвендолин. Наконец, последний из них, размером точь-в-точь как те, которыми пользовались лемминги, был вскрыт, и, никому ничего не сказав, маленькая девушка убежала за настольные часы, чтобы прочесть послание в одиночестве.
Наташу раздирало любопытство, но было похоже, что тайну загадочного письма никто не узнает.
Ночь прошла, наступило утро, жизнь покатилась своим обычным ходом. В следующие дни Наташа несколько раз видела Гвендолин, все такую же печальную и молчаливую. Видимо, письмо не принесло радостных вестей.
Тополя наполнили воздух над городом летающим пухом. Экзамены в школе один за другим заканчивались пятерками, впереди ждало лето, а перед ним должен был пройти бал. Лемминги суматошно готовились к нему, леди Цицилия все больше занималась с Наташей танцами и все меньше стрельбой из лука. Она утверждала, что такая леди, как Наташа, должна быть на балу безупречна.
За день до бала к девочке подошел Лу:
— Есть важный разговор, — так тихо, что Наташа едва расслышала, сказал он.
— Какой?
— Тс, — прошипел Лу. Вообще, Наташин голос был слишком громок для леммингов, даже когда она говорила тихо.
Наташа пожала плечами, подставила Лу руку и унесла его на кухню. После того как он спрыгнул на стол, она не спеша заварила чай, налила его в чашку, кинула туда лимон, поставила остывать, а сама положила на стол руки, на руки — подбородок и посмотрела на лемминга:
— Ну, что у тебя за секреты?
— Не у меня. Это Гвендолин попросила поговорить с тобой.
— А почему она сама не подошла? — удивилась девочка.
— Стесняется.
— А тебя — нет?
— Нет, меня не стесняется, — улыбнулся человечек.
Наташа тоже улыбнулась:
— Понятно…
