По сути, это короткое (зачастую) время, которому не стоит уделять внимание — смерть-то вот-вот наступит. Но если вдуматься — это же самое, самое, самое худшее, что может случиться, этот отрезок просто неописуемо страшен, страшнее всего на свете. И страшно то, что он может выпасть тебе. Если умирают все, то счастье быстрой смерти выпадает далеко не каждому. Болезненная или нет — не так уж и важно, на самом-то деле. Боль затмевает остальные чувства и делает этот отрезок совсем другим. Те же, кто подвергся несчастью испытать перед самой смертью её осознание, ощутить её настоящую неизбежность и неумолимость, понять, что всё происходит на самом деле и именно с тобой, что ещё пять, четыре, три, два, один… и всё будет кончено — боже, вот что такое ад.
Именно поэтому ещё с детства, неосознанно, Рэйчел больше всего боялась умереть под водой или просто от нехватки воздуха. Это ужасно — задыхаться, задыхаться, задыхаться, пока не умрёшь. Чувствовать, как разрываются лёгкие, как мозг обволакивает туман, как боль рвёт на куски всё тело и продолжать задыхаться. Рэйчел пыталась тренировать свою дыхательную систему, именно на этот случай, но больше одной минуты не дышать ей не удавалось. Она боялась, что рано или поздно это сослужит ей очень плохую службу, но практически ничего так и не смогла сделать.
Такие вот совсем невесёлые мысли, время от времени мучавшие Рэйчел Маккартни, практически покинули её после смерти отца. Ей было невыносимо думать о том, чего больше никогда не увидит её отец. Первое время она вообще не могла смотреть на что-либо без мысли о том, что он этого уже не увидит. Ей было ещё невыносимее думать о его последних секундах. Он умер через пару минут после ранения, в грязном подвале, на полу вместе с уже начавшими разлагаться телами предыдущих жертв маньяка. Он боролся, но природа была сильнее — такое ранение не оставляет шансов. Ей было до такой степени больно представлять, как отец умирает, как он осознаёт это и что чувствует, что постепенно психика Рэйчел милостиво оградила её от этого. Теперь она лежала ночами без сна, думая о чём угодно, только не о чёртовой смерти. Единственный бонус, но он всё равно не перевешивает тяжёлую боль, осевшую в Рэйчел навеки.
Но то, что она делает сейчас — немного помогает. Хотя что уж тут — сейчас это суть её жизни. И в этой новой сути умение отрешённо думать о смерти, а лучше — не думать о ней вовсе — вполне себе нужное умение. И Ричард Хоффман тому ещё одно доказательство.
