Однако! — профессор посмотрел на меня из-под очков, — однако! — на обратном пути, на самом Пиренейском хребте ему всё же пришлось на короткое время испытать вероломство басков. — Заметьте: басков! Не мавров… — В то время как растянувшееся войско двигалось длинной цепью, как то обусловили характер места и теснин, баски, устроив засаду на самой вершине горы, — ибо место, подходящее для устройства засады, находится в густых лесах, которых там великое множество, — и напав сверху, сбросили в лежащую ниже долину арьергард обоза и тех, кто шёл в самом конце отряда и оберегал впередиидущих с тыла. Затеяв сражение, баски перебили всех до последнего и разграбили обоз, а затем… — Так, это можно пропустить… вот! — В этом сражении со многими другими погибли стольник Эггихард, дворцовый управляющий Ансельм и Руодланд, префект Бретонской марки. И до настоящего времени невозможно было отомстить за содеянное, — ускоряясь, читал профессор, — поскольку, совершив сие, враг так рассеялся, что даже не осталось и слуха, где и среди каких племён их можно найти!..» — Сделав на последнем слове ударение, профессор захлопнул книгу, снял очки и победно посмотрел на меня. — И никаких, заметим, мавров! Баски! Испанские баски. Они и нынче никому покоя не дают. И не Роланд, а Руодланд, или даже Хруодланд. И вообще! — он ещё раз налил себе водки и поднял рюмку, — вообще, никаких французов, испанцев, немцев тогда ещё не было и быть не могло. Это же восьмой век! Французы как нация сформировались в тринадцатом-четырнадцатом веках, во времена Столетней войны, а англичане — и того позже: после Алой и Белой розы… а немцы вообще осознали себя единой нацией только в XIX веке. Так что не было ещё никакой «прекрасной Франции» в восьмом веке, не-бы-ло! Были франки, германские племена франков, которые повсюду воевали с такими же германскими племенами: саксонцами, лангобардами, готами… Ну разве что в Испании им приходилось воевать с арабами… Причём, часто упоминая Карла Великого, говорят о нём как о защитнике веры Христовой, в то время как мусульмане тогда вовсе не были врагами христиан — они скорее считали их своими братьями… пока в одиннадцатом веке крестоносцы не припёрлись освобождать Гроб Господень, будто бы кто-то его захватывал, — он приподнял рюмку. — Вы закажете? Подождать?
— Нет-нет… пейте. Я, с вашего позволения, закурю…
Профессор наморщил нос, в том смысле, что лучше бы я уже выпил, чем буду тут дымить, но не стал возражать, кивнул и опрокинул рюмку.
