Айнур была вынуждена принести сандалии, причём перед Тимой, Таной и перед такой как я! Ничего значимого нет в таком акте, как поднесение сандалий. Нисколько. В действительности, я сама с удовольствием принесла бы такие сандалии, причём, сделала бы это с любовью. Это один из способов угодить мужчине, и показать ему, кто мы есть. Это способ красивого служения. Безусловно, такое действие можно использовать и в дисциплинарных целях, вынуждая нас яснее понять, кто мы такие, раз мы должны носить сандалии таким способом.
Однако одно дело для такой как я, получить разрешение принести сандалии, такому как он, скажем, дома наедине в минуты интимности, или даже перед благородным обществом, где я могла бы считать, что мне оказана честь, ибо мне одной из многих предоставили такое разрешение, да пусть даже в общественном месте, таком как термы или вестибюль гимнастического зала, где никому другому, но мне позволили насладиться подобным занятием. Но совсем по-другому это выглядит для такой как Айнур, вынужденной сделать это в ситуации, которая сложилась сейчас, да ещё и на глазах, таких как мы. Честно говоря, я небезосновательно подозревала, что Айнур, окажись она наедине с ним, а не перед нами, будь её волосы распушенными, не сдерживаемыми её талмитом, будь она голой, за исключением разве что её ошейника и кое-каких украшений, скорее всего, сама бы попросила, красиво и смиренно стоя на коленях, о разрешении оказать ей честь, позволив послужить ему таким способом. Но в данный момент, конечно, был совсем не такой случай.
По щекам стоящей на коленях между Тимой и Таной женщины бежали слёзы. Наихудшим в сложившейся ситуации было даже не то, что она, назначенная первой среди нас, была вынуждена вести себя так, как если бы она могла быть равной нам. Нет, скорее хуже всего было то, что она, принеся сандалии, была просто возвращена на прежнее место. Ей не просто приказали принести сандалии. Всё выглядело так, что ей не было позволено надеть их на ноги мужчины. Он не захотел, чтобы она прикасалась к нему.
А его властный взгляд упёрся в меня. Но я не была особенной! Я не была важной! И, тем не менее, незнакомец, указав сначала на сандалии, а потом на свои ноги, щёлкнул пальцами.
Торопливо встав на колени перед ним, я подняла одну из сандалий, посмотрела на него, опустила голову и, поцеловав сандалию, снова бросила взгляд вверх, а затем изогнулась и, обув мужчину, тщательно затянула шнуры. То же самое я сделала и со второй сандалией. Нам преподавали делать это именно таким способом. Обычно, если не получено иных инструкций, вначале надевается правая сандалия, а затем левая. И конечно, именно так я и поступила. Вторым из того чему нас обучили в первую очередь было именно одевание мужчины, а первым делом нас научили его омовению. Закончила я свой уход традиционным поцелуем его ног, а затем, отползя немного назад, замерла на коленях в общепринятой позе. Так и положено поступать, чтобы, если потребуется, получить дальнейшие инструкции от того, кто стоит перед тобой.
