Но что ещё важнее, как мне кажется, я и другие женщины, подобные мне, изначально отбирались с учётом различных параметров, среди которых наряду с интеллектом и красотой, не малую роль играл и внутренний жар. А уж когда мы все попали в ситуацию, где отговорки, ограничения, запреты, компромиссы и всё остальное были просто не позволительны, наш природный жар, которые всегда скрывается во всех нас, был выставлен на всеобщее обозрение, поощрён и даже усилен. А затем его раздували в пламя до тех пор, пока мы не превратились в его жертв и пленниц, которые часто, беспомощно, глубоко, раз за разом попадают в полную зависимость от мужчин, ибо никто иной не может погасить этого беспощадного огня.
Так получилось, что оказавшись в этом месте, я зачастую была лишена удовлетворения. Я постоянно умоляла направить меня для использования, приковать цепью между столами для наслаждения гостей, или хотя бы привязать к скамье в саду, предоставив моё тело для тех, кто работал там, или послать меня со скованными за спиной руками в качестве благодарности в казарму охранников. Однако та, кто была старшей среди нас, почему-то воспылала ко мне дикой и совершенно беспричинной ненавистью. По крайней мере, я этой причины понять не могла. Женщина почти неизменно, к моему разочарованию, страданию и боли, раз за разом отказывала мне в этом.
Запрокинув голову, я в отчаянии обвела взглядом верхний край стены. А вдруг сейчас появится охранник и увидит нас!
И в этот самый момент я почувствовала нежное прикосновение. Он дотронулся до меня! Моё тело выгнуло дугой. Беспомощный дикий крик рванулся из меня наружу, но был остановлен и задушен влажным шёлком, в который я вцепилась зубами. Мужчина тут же положил руку на мой рот, прижав импровизированный кляп и не дав его вытолкнуть. Немного подождав, он убрал руку. Я ничего не могла поделать с собой. Я, жалобно, сквозь слёзы заполнившие глаза, посмотрела на него, а потом рухнула на спину и, умоляюще, заскулила. Не дождавшись его реакции, я жалобно потянулась к нему телом. Я не отрывала от него взгляда, пытаясь поведать о своём желании, о своих диких потребностях.
Незнакомец выглядел очень довольным.
— Да, — сказал он, тем же тоном, каким ранее говорил, рассматривая изящную метку, украшавшую моё бедро.
Конечно, у меня не было шансов избавиться от этого символа, ведь оставлен он там был раскалённым добела железом, на несколько секунд прижатым к моей плоти.
Я попытался ещё немного приподняться, чтобы дотянуться до него, прижаться телом к его руке. Какое теперь мне дело было до всех моих прежних вопросов, какое теперь для меня имело значение, понимаю я его или нет, зачем он здесь и чего хочет, или даже в чём его интерес ко мне лично.
