— Ваше заведение, я смотрю, потрясает гостеприимством, — сухо прокомментировал Ленар. — Есть другой план?
— Подбросите наверх? — с надеждой спросила я.
— Думаете, что сможете сами разобрать завал?
— Нет, конечно, — покачала я головой. — Просто переберусь через стену и успею на перекличку.
— А мне вы предлагаете вернуться в город?
Через темноту мы посмотрели друг на друга.
— Мм… Ну, в шесть утра ворота откроют обратно…
— София, вы жестоки, — справедливо возмутился он. — Значит, пока вы будете спокойно стоять на перекличке, я буду наслаждаться ночью под дождем?
— Это Институт благородных девиц, здесь каждый выживает как может, — выдала я любимую фразу Риты. — И потом, у вас есть зонт.
Пока мы препирались, действительно закапал дождь, быстро погасивший обоюдное нежелание уступать. В итоге было решено перелезть через стену, словно макаки, и унести тайну о совместном позоре в могилу. Что характерно, Ленар с легкостью взмахнул на верхотуру и, схватившись за пики, протянул мне ладонь:
— Цепляйтесь.
Цепляться с ридикюлем и папкой в руках было решительно нечем. Так что для начала пришлось передать багаж, а потом уже передаваться самой. В отличие от взрослого высокого мужчины, ловкостью я не отличалась. Скользя ботинками по стене, к собственному стыду, пыхтя, как паровоз, я все-таки доползла до верха. По щеке прошелся колючий побег, оставляя приличную царапину. Я зашипела, как кошка, навалилась на забор животом. Ленар мягко спрыгнул вниз, словно не было никакой высоты в три ярда, и снова протянул руки:
— Давайте, София! Не бойтесь, я вас ловлю!
На мой взгляд, бояться как раз было чего. Например, сломанной шеи. Однако, сжав зубы, чтобы не взвизгнуть, я присела на корточки и сиганула вниз. В полете с одной ноги соскочил ботинок, а платье зацепилось за пику. Раздался треск ткани, и на заборе живописным знаменем повис оторванный подол. Не устояв, Ленар кувыркнулся на спину, а я шмякнулась сверху, словно небрежно брошенный ломоть сыра на твердый хлеб. «Горбушка» подо мной подозрительно затихла.
— Господин преподаватель, вы в сознании? — приподняла я голову от крепкой груди.
— Дай мне умереть тихо, женщина, — прохрипел он.
— Канон о поведении благородных девиц запрещает обращаться ко мне на ты без оснований.
— Думаю, у меня есть все основания.
— Какие же?
— Ты лежишь на мне с голым задом.
— Святые угодники! — Я немедленно откатилась и почувствовала, как холод злобно цапнул филейную часть через прореху в пальто. — Чтоб этот забор разобрало!
