Левый итальянский кинематограф исстари связывал фашизм с половыми извращениями. Первым начал Висконти в «Гибели богов», за ним подтянулись Бертолуччи, Кавани, Пазолини и молодой, до времени ходящий в прогрессистах Тинто Брасс: «Конформист», «Ночной портье», «Новиченто», «Сало» и «Салон Китти». Какую только педофилию, импотенцию, инцест и копрофагию ни шили прародителям расовых теорий: в брутальном Средиземноморье лучший способ замарать оппонента – скомпрометировать его как мужчину. Пазолини, будучи и сам любителем мальчиков, последним фильмом раздразнил наци сверх всякой меры, и они забили его цепями в римском пригороде Остия, переехав напоследок машиной. ППП был в кругах фигурой почтенной, а кое-где и вовсе обожествляемой. Рот фронт снял тормоза и ответил террором на террор: большего сексуального глума, чем снятая год спустя «Площадь Сан-Бабила», история не знала.
Все четверо главных убийц – модельного, слегка бисексуального вида юноши с порочными губами навыворот (как раз таких отбирали себе для утех извращенцы в «Сало»[10]). Все носят униформу гей-клубов: черную кожу, очки, остроносые сапожки и море железной бижутерии. Одного ежедневно фрустрирует озабоченная мамаша-одиночка. Другой от импотенции сует в подружку резиновый шланг. Третий женат на изнасилованной им когда-то малолетке с целью избежать тюрьмы. В свободное от борьбы и пива время они надувают презервативы, пристают к прохожим с прикинутыми к носу резиновыми членами и рассуждают о пользе стерилизации унтерменшей. Фитиль у них не горит, членик не стоит, родня денег не дает, и даже отставший краснюк умело отмахивается от целой своры кастетом и цепью. В этой ситуации ножи, которые они с вожделением суют в подкарауленную парочку студентов, выглядят откровенными фаллоимитаторами.
Советская пропаганда встретила фильм в замешательстве. У нас, конечно, в заводе было звать неонацистов «прыщавыми юнцами» и «неудовлетворенными молодчиками» – но одно дело дать пересказать фильм в публицистических целях Кириллу Разлогову (ему и в радость будет), а другое – допустить беготню по экрану молодых людей с резиновыми пиписками навыпуск. Как-то чувствовалось, что фильм будет популярен у нас именно в среде отвязанной пивной шпаны, против коей и направлен. Но все же не сдержались, оскоромились. Отрезав насилие шлангом, беготню с вибраторами на лбу, намеки на импотенцию и гей-униформу (о которой у нас просто ничего не знали), фильм низвели просто до антифашистской сатиры.
