Но не Бруно.
«Как я могу стать таким храбрым, как ты? — спросил Пирс. — Если я не могу идти ни вперед, ни назад, что же я могу сделать?»
В камере начала сгущаться темнота. Пирс больше не слышал восклицаний, шагов по камню или скрежета дверных петель. Наверное, дневные часы, когда можно было посещать камеры и саму гробницу, закончились, и он должен идти дальше с группой бельгийцев или кто они там; сейчас, наверное, двери, через которые он пришел в эту комнату, закрывались, одна за другой, вверху и внизу по всему пути, и он не сможет выйти отсюда до рассвета.
«Почему есть что-то, а не ничто?>[194] Поведай мне. Почему возникает вселенная?»
«Она возникает, потому что может. Нет другой причины».
«Почему все на свете такое, какое оно есть, а не другое?»
«Оно такое, потому что оно выбирает быть таким. Оно всегда выбирает и таким образом меняется, в пределах своего естества».
«Но почему предметы имеют такие пределы, а не другие?»
«Потому что мы живем в такую эпоху, а не в другую».
«А ты — ты выбираешь быть здесь, или вынужден быть здесь?»
«Кто ты такой, чтобы спрашивать меня об этом?»
«Твой соотечественник».
«Разреши мне усомниться в этом».
«Почему? Какую страну ты называешь своей?»
«Кто ты?»
«Ты забыл меня?»
«Забыть — мне не дана способность забывать».
«Тогда ты помнишь. Впервые мы встретились много лет назад в этом городе, в библиотеке Ватикана. С той поры ты всегда оставался моим союзником, моим посланником — посланником посланника. Более чем посланником».
Он помнил. Помнил, как его привезли в Рим, разрешили сидеть в библиотеке и читать труды Гермеса Эгипетского. И он помнил того, кто пришел к нему туда и предупредил его, как ангел предупредил Святое семейство, и как он должен был бежать, но не в Эгипет, а из него. Помнил ужасные веселые глаза, безжалостную улыбку и добрую руку, бросившую его в мир, в безопасность опасности. Сейчас, в простой рясе из черного сукна, он казался более печальным и старым, чем тогда, когда он в первый раз появился перед Бруно, у двери в библиотеку Ватикана. Он скрестил худые ноги и обхватил руками колено.
«Мы продолжим с того места, на коем остановились, — сказал он. — Какова природа вещей сего мира, сей вселенной, благодаря которой способны они к постоянному изменению, не впадая в хаос?»
«Вселенная бесконечна во всех направлениях, нет у нее ни центра, ни предела. В ней самой нет свойств, нельзя сказать, что имеет она протяженность, ибо она бесконечность, которая не имеет размера. Она — вакуум, или
