>[137].
Анхальт принял у себя курфюрстину, когда она впервые приехала в Оппенхайм Пфальцский, и привез ее в Гейдельберг, новое гнездо, где ее встретили веселыми представлениями и процессиями, устроенными мудрыми тружениками; они должны были обеспечить ей и супругу здоровье, счастье и успех, и призвать на их головы самые лучшие астральные и божественные воздействия при помощи правильного упорядочивания знаков, людей, геометрических фигур и слов. Она прошла через увитые розами арки с портретами отцов церкви, а также изображениями предков и богов. Красивый мальчик вручил ей корзину с фруктами, посвященными Флоре и Помоне — Весна и затем Осень, цветок и затем фрукт — для Плодовитости; она жадно съела их, а все смеялись и радовались, глядя на нее. Муж встретил ее в колеснице, сделанной в форме корабля Ясона, плывущего с аргонавтами за Золотым руном. Музыка: Венеры (гиполидийский лад), щедрого Юпитера (лидийский), улыбающегося Солнца (дорийский), но не меланхолический гиподорийский, время для музыки Сатурна придет, но позже>[138].
Она привезла с собой труппу английских актеров, потому что страстно любила театр и зрелища и предпочитала их всему остальному. Труппа играла старые пьесы и новые, «Тщетные усилия любви» и «Вознагражденные усилия любви»>[139], «Веселый дьявол из Эдмонтона»>[140] и «Шахматную партию»>[141], которая издевалась над испанцами. Ее Селадон был в восторге, видя ее смех, был в восторге, видя ее восторг, и если пьесы восторгают ее, то пусть будут пьесы. И не имело значения, что он происходил из семьи не просто кальвинистов, но неистовых кальвинистов: однажды его отец схватил освященный хлеб прямо перед паствой и разбил его на кусочки со словами: «Ну, ты, прекрасный бог! Давай посмотрим, кто сильнее!» Начиная с того момента на редких причастиях в его побеленной церкви использовались только грубый хлеб и деревянные кружки.
Елизавета и ее Фридрих были не чета им. Оба, конечно, стояли за Истинную евангелистическую религию, но одновременно были Надеждой и Красотой, Примирением и Возможностью, Плодоношением и Спокойствием; неким образом это казалось очевидным всем, на кого падали лучи счастья, струившиеся из их глаз. В толпе, на глазах которой Он и Она впервые встретились под аркой Гейдельберга, находились два молодых человека: странствующий лютеранский пастор Иоганн Валентин Андреэ>[142] и студент университета Ян Коменский, уроженец Моравии и член умеренной пиетистской секты «Моравские братья»; впоследствии он стал называть себя Комениус, на латинский манер. И они оба почувствовали, что добрые звезды сошлись, что мир, долго блуждавший, вышел на правильную дорогу, что холодная ненависть Сатурна и горячая ярость Марса смягчились. Солнце и запах роз.
