— Возможно, вы решили, что у Адмиралтейства есть свой интерес в этом деле, но это не так, — сказал лорд Ливерпуль, положив конец его домыслам. — Но лорд Мелвилл помогал мне во многих ситуациях, касающихся Франции, и я позвал его как старого друга, чтобы он встретился с вами и послушал наш разговор. Как вы наверняка уже поняли, дело не касается Кабинета министров, вы отправитесь как мой личный представитель. Но если возникнут какие-то ситуации, о которых вы захотите доложить во время моего отсутствия, лорд Мелвилл выступит моим заместителем.
— Я был бы счастлив узнать, о каких именно ситуациях должен вам докладывать, милорд, — ответил Росс.
Ливерпуль позвонил в колокольчик.
— Не хотите ли бокал бренди, чтобы согреться?
— Благодарю.
— В Корнуолле идет снег? — спросил лорд Мелвилл.
— Нет, только дождь — очень сильный.
— Вы, должно быть, совершили длинное и утомительное путешествие. Оно занимает три дня?
— Именно так. Но я всё равно намеревался вскоре вернуться в Лондон. Палата общин ведь уже собралась?
— С прошлого четверга, — ответил Ливерпуль. — Но там нет такого неутомимого человека, как вы, Полдарк.
— Я далеко не всегда таков, — заметил Росс, — но слышал, что готовится билль о зерне, и собирался выступить против него.
Возникла пауза, когда вошел слуга и поставил поднос на столик. Росс отвлекся на несколько секунд, любуясь гобеленами, сделавшими известными и дом, и его хозяина.
— Несомненно, мы обсудим билль о зерне чуть позже, — сказал лорд Ливерпуль. Но сейчас, возможно, не время. Разумеется, я знаю, что вы симпатизируете реформам... Кстати, вы в курсе, что Каннинг благополучно добрался до Лиссабона?
— Да, я получил от него весточку две недели назад. Он писал, что слег в постель с подагрой, а потому еще не приступил к своим обязанностям. — Росс почувствовал боль в лодыжке. — Что до реформ, милорд, как вы и сказали, сейчас, возможно, не время их обсуждать, но, признаться, я разочарован и подавлен тем, что со времени провозглашения мира не произошло никаких улучшений в условиях жизни Англии.
— Мы действуем, но медленно, — заметил Мелвилл.
— Многие из тех, кто поддерживает это правительство, — сказал Росс, — как и я, считали, что сколько-нибудь серьезные реформы должны подождать до свержения Бонапарта. Кажется, это Уиндхем сказал: «Кто же станет чинить дом в тайфун?». Да и Питт, разумеется, свернул свои реформы именно из-за войны. Но теперь... Теперь их точно стоит возобновить. Труженики и в полях, и на фабриках должны получить возможность жить порядочной, честной жизнью. А не страдать от голода посреди чужого изобилия.
