– Да, сэр, но… – отвечала она, запинаясь.
– Хорошо, Васкес. Может быть, вы можете что-то предложить?
– Я не думаю, что это террористы. – Она сама удивилась своим словам, но отступать было поздно. – Роджер Валин всегда проявлял себя человеком слабым. Может, вместо того, чтобы задаваться вопросом, как он изменился за годы, прошедшие со времени его исчезновения, следовало спросить, что вызвало в нем такие изменения, довело до того, что он взял в руки боевое оружие и устроил бойню. Честно говоря, не верится, чтобы его месть можно было как-то связать с подрывной идеологией. Тут должно быть более личное, даже интимное объяснение.
– Мне как раз кажется, что это типичный случай человека, затаившего зло и мстящего обществу, которое его отвергло, оставило на произвол судьбы.
– Что до Нади Ниверман, – невозмутимо продолжала Мила, – то она даже не была способна восстать против мужа, который регулярно избивал ее чуть ли не до смерти. Говоря откровенно, мне трудно увидеть ее в роли исполнительницы теракта.
В зале поднялся возмущенный ропот, Борис и Стеф, явно обеспокоенные, не сводили с Милы глаз.
От Милы не укрылась враждебность окружающих, но все-таки она решила идти до конца:
– Уже не говоря об Эрике Винченти, нашем коллеге, который всего себя посвятил поиску пропавших без вести и сам уже давно жил в окружении призраков.
– Кого вы хотите разжалобить этими историями? Может, хотите подчеркнуть, что и они были жертвами? – Гуревич глянул на нее осуждающе. – Думайте, что говорите, агент Васкес, вы серьезно рискуете: вас могут превратно понять.
– Я имела в виду, что, как вы сами сказали, никого из них не задерживала полиция, это были люди, которых мир оставил гораздо раньше, чем они оставили мир.
– Вот именно. То есть они как нельзя лучше подходили для организации, ставящей перед собой подрывные цели: люди, которым практически нечего терять, вступившие в конфликт с обществом, желающие хоть как-то поквитаться за причиненные им обиды. Очевидно, что кто-то завербовал их и помог исчезнуть. Обеспечил прикрытие, вымуштровал. И наконец, дал задание.
– Вы правы, цель существует, – согласилась Мила, окончательно сбив его с толку. – Но мы не должны совершать ошибку, довольствуясь первым решением, пришедшим в голову, только потому, что так нам подсказывает опыт. – В зале послышался жалобный хор голосов. Тогда Мила подняла взгляд на камеру видеонаблюдения, которая с самого начала, неподвижная и немая, следила за ходом дискуссии. – Я говорю вам: за всем этим определенно кроется какой-то замысел. Говорю вам: невозможно предугадать, кто будет следующей жертвой и следующим преступником. – Ей пришлось повысить голос, чтобы перекрыть возмущенные комментарии, раздававшиеся вокруг. – Говорю вам, что желаю всей душой, чтобы речь шла о терроризме. Ибо если это не терроризм, остановить это будет трудно.
