Определить то, что предстало перед ее глазами, было просто: диспозофобия. Обсессивно-компульсивное расстройство Дианы Мюллер.
Но на этот раз масштаб был куда грандиозней. Огромный склад, набитый битком, под завязку. Единственное обширное помещение, в котором выстроен лабиринт.
Двигаясь по узкому проходу, Мила то и дело наступала на какой-то хлам. Предметы, скатившиеся с груды, наводили на мысль о том, насколько шатко все, что ее окружает. Осознав это, Мила старалась ступать осторожнее.
Пройдя порядочное расстояние, увидела, что каньон раздваивается. Посветила фонариком в том и в другом направлении, прикидывая, куда свернуть. В конце концов выбрала правую сторону, решив, что этот путь ведет к центру лабиринта.
Казалось, здесь, как в архиве Лимба, остатки тысяч человеческих жизней спрессованы, собраны в кучу. Единственное доказательство того, что люди, которых больше нет, существовали в этом мире.
Армада теней, припомнила Мила. Куда я попала? Где мобильник Дианы Мюллер? Где сама девушка?
Внезапный шорох заставил ее остановиться. Крысы. Наверняка они здесь повсюду, и тараканы тоже. Посветив вниз, Мила утвердилась в своих подозрениях. Пол был усеян мелкими катышками экскрементов.
Мила чувствовала, что на нее уставилось множество глаз – может быть, тысячи. Наблюдают за ней из укрытий, следя за тем, что она станет делать, представляет ли угрозу или возможность попировать.
Чтобы отделаться от таких мыслей, Мила ускорила шаг и зацепила коленом выступающий край стены. Едва успела поднять голову и заметить, что груда хлама сдвинулась и лавина готова обрушиться на нее с высоты. Прикрылась как могла руками, и каскад предметов, твердых и мягких, с шелестом посыпался сверху. Фонарик выбило у нее из рук, и он, погребенный под кучей мусора, погас. Пистолет тоже упал, раздался выстрел, и грохот его, усиленный эхом в тесном пространстве, совершенно оглушил Милу. Она сжалась в комок и несколько долгих секунд дожидалась, пока лавина сойдет.
Наконец все завершилось. И Мила медленно, робко приоткрыла глаза.
В ушах сильно шумело – монотонно, назойливо, пронзительно. Было больно и страшно одновременно. Спина и плечи ныли, хотя кожаная куртка отчасти смягчила удар. Сердце бешено колотилось в груди. Нужно было глубоко вздохнуть: Мила, несмотря на смрад, сорвала платок с лица, и яростные толчки, буравившие грудь, унялись понемногу. Опыт прошлых лет, когда она то и дело наносила себе увечья, подсказывал, что кости целы.
