Доверься Богу!
Очисти свой дом!
Помоги ближнему!
* * *
Рядом с Эшли чья‑то вооруженная вилла. Так и написано на щите в начале дороги, проложенной за нашим домом: «Частное владение! Мы вооружены. Просим без приглашения не беспокоить. Стреляем без предупреждения», — такой приблизительно перевод.
* * *
Сторож дядя Вася333
меж берез и сосен,
как жену чужую,
засосал 0,8.
* * *
Мы в Белом доме — унесенные ветром. Иногда пробивает в мозгу — какая‑такая Америка? что за Чесапикский залив? кто я, вообще, такой и что делаю здесь? Я здесь осваиваю программу Анонимных алкоголиков — это понятно. Я почти на месяц поселился в причудливом изобретении человеческого разума. Эшли — это дворцово‑храмовый центр алкоголизма. Роскошные дорогие здания, картины в золотых рамах, медсестры в белых халатах и экуменические, а хочешь — католические, православные, иудаические, мусульманические или еще какие службы. Это место, где об алкоголе и наркотиках говорят как о достойных противниках круглые сутки, где имя врага твоего на устах твоих каждый час, где на групповых и общих митингах прежде, чем сказать что‑либо, ты должен представиться по форме, что я и делаю:
— Май нейм из Владимир. Ай эм из алкоголик, — а все хором подхватывают:
— Привет, Владимир!
* * *
Папа Мартин шутит:
— Мать будит сына: «Вставай, Джон! Тебе пора в школу». Сын прячется под одеяло: «Не хочу. Они ненавидят меня, бросают в меня камнями». Мать срывает одеяло: «Какого черта! Вставай! Тебе тридцать четыре года, и ты в этой школе директор! Будешь знать, как пить по уикендам!»3333
* * *
24 ноября. Воскресенье. В Эшли родительский день. Пузатый секьюрити предупреждает с доброй улыбкой, что передачи станет проверять, что встречаться можно лишь в отведенных местах и т. д. Родители великовозрастных алкашей и драггеров, невесты и жены, дети гуляют под ручку вдоль Чесапикского бэя, сидят в беседке или в золотых залах Бентл‑холла, читают свежие газеты, которые подвозят лишь по выходным. Нам на обеденный столик положили любовно газету со статьей про русскую армию — деморализована она, обезлюдела и прочее. Читать все это не хочется. Мы — унесенные ветром. Пусть так и останется хотя бы ненадолго.
Да здравствует клубника, бананы и всемирное алкогольное братство. Но где‑то в глубине субстанции, называемой душой, безнадежно звенит одинокая струна — а к нам‑то никто в родительский день не приехал. Понятно, что это совсем уж невозможная штука. А все‑таки жаль.
