— Этого достаточно? — Спросил Драм, взглянув на хранителя клинка.
— Для меня было довольно уже того, что тебе хватило смелости прийти сюда, будучи тёмным эльфом. Безрассудные смельчаки нам не нужны, но теперь я вижу, что ты не ещё и ценный боец. — Сказав это, он остановил бой и отправил сержантов прочь.
Риенне как женщине он мог предложить только службу в полевом лазарете, но она была согласна и на это, лишь бы быть рядом с остальными. С Дунгаром хранитель клинка долго разговаривал наедине, после чего сообщил, что будет советоваться со старым гномом по поводу тонкостей войны с эльфами. Таким образом, все четверо оказались при деле.
Дэйн Кавигер был рад, что хоть этот вопрос разрешился благополучно и быстро, чего не скажешь о короле, который всё больше и больше превращался в безвольную куклу, которую то приводили и усаживали на трон, то уводили обратно в покои. И каждый вечер к нему неизменно наведывался патриарх. Даже менее смышлённый человек, чем Кавигер, рано или поздно заподозрил бы связь между этими событиями. Паранойя Эдвальда росла незаметно. Ещё полгода назад он стал вдруг недоверчивым и угрюмым, жаловался на головные боли, тогда лекари в один голос винили дурную погоду и наступающие зимние холода, советовали утеплить покои и пить какой-то травяной отвар для спокойного сна. С течением времени недоверчивость смешивалась с нарастающей пугливостью: после захода солнца король покидал покои только в сопровождении пары гвардейцев, причём позже их число выросло до четырёх. Далее Эдвальд повелел усилить охрану замка и тронного зала. Он всё реже появлялся в тронном зале с женой, а вскоре приказал и вовсе унести оттуда малый трон, где обычно сидела королева. После выяснилось, что она не составляет ему компанию и в спальне. Его величество выделил супруге отдельные покои, а для себя усилил охрану. Нанял ещё одного дегустатора, причём им было велено пробовать вообще всю еду, что приносилась из кухни для королевской трапезы. Монарх зачастую не был удовлетворён одной проверкой и заставлял обоих дегустаторов пробовать еду снова и снова, пока от блюда не оставались уж совсем скромные по королевским меркам крохи. Стоит ли говорить, что оба дегустатора ничуть не возражали и раздались вширь настолько, что едва проходили в двери трапезной. Эдвальд всё чаще принимал пищу один, но ужинал, тем не менее, всегда с женой и дочерью.
— Спасибо епископу Велерену, — говорил король после молитвы, — что он не даёт мне забыть о традициях семейной трапезы.
