Позже я написал здесь свою книгу о Гитлере, которая является абсолютно пронемецкой по основному содержанию. Это можно понять так, что тогда немцы подвергались этим искушениям. Однако в этой книге я говорю, что в целом были времена, в которые за Гитлера были от восьмидесяти до девяноста процентов немцев.
В книге "Атака на Германию[6]" Вы пишете, что следует воодушевить немецкую оппозицию посредством пропаганды, чтобы смогло возникнуть своего рода пассивное сопротивление.
Я писал эту книгу в начале 1941 года, то есть после падения Франции, когда ведь очень изменилось всё настроение. Когда я писал "Германия: Джекилл и Хайд" — это было в первую военную зиму во время так называемой "странной войны" — то тогда верили, что Англия и Франция естественно выиграют войну, если даже и медленно. Во вторую военную зиму надеялись скорее на то, ну скажем так, что авось немцы не придут, а войну выиграем. Я назвал эту вторую книгу и сказал, что единственная "атака", какую теперь ещё можно предпринять, это атака моральная. Следует пытаться тем людям, которые в Германии не восхищаются национал-социализмом, дать своего рода позитивную цель. Я ещё раз подчеркнул значение идеи "Объединенной Европы".
"Атака на Германию" собственно говоря, является слабой книгой, кроме того, она была написана быстрее и более "на злобу дня". В этом есть несколько приспособленчества, и кроме того редактор в "Варбурге" слишком много в ней переделал. Книгу эту я не особенно защищал. Напротив же, книгу "Германия: Джекилл и Хайд" я рассматриваю как достоверное свидетельство самого себя, каким я тогда был и как я тогда думал.
"Атака на Германию" появилась в серии, в которой также был издан Джордж Оруэлл. Был ли у Вас с ним личный контакт?
Хотя он и был одним из издателей, однако в действительности этим занимался Файвелл, английский литератор еврейского происхождения, а Оруэлл дал этому проекту своё имя. Он написал первую книгу этой серии, второй появилась моя книга, а как дальше развивалась серия, я вовсе не знаю.
Естественно, что я узнал тогда Оруэлла и был знаком с ним в течение всей войны. Позже он тоже был сотрудником " Observer ". Так что я знал его весьма хорошо, однако, к сожалению, я должен сказать, что мы не были особенно хорошими друзьями, и я тогда не предчувствовал, что Оруэлл станет знаковой фигурой столетия. Когда в 1944 году вышла в свет "Ферма Животных", то я вовсе не ожидал от него такой хорошей книги. Как человека я воспринимал его собственно сварливым, прирождённым ворчуном. Он всегда находил во всём нечто, на что можно напасть. Сам его патриотизм был пронизан множеством затаённых обид.
