Озармас с видом знатока перечислял достоинства и изъяны карабаира, арабстана и гунтера[10], лестно отозвался о знаменитой кабардинской лошади, а когда узнал, что Жунид в детстве помогал отцу-табунщику, рассыпался в любезностях по адресу человека, который понимает толк в лошадях.
Весь вечер Жунида не оставляло впечатление чего-то наигранного, чужого, исходившего от его собеседника. Казалось, вот сейчас он сбросит маску, и появится совсем другой Озармас, настоящий…
«И зачем ему такой громадный дом на троих?..» - подумал Жунид и… заснул.
Разбудил его пронзительный звон будильника, с которым Шукаев не расставался во время своих служебных поездок из опасения проспать, что с ним нередко случалось.
Ставни были открыты. Солнце заливало комнату. Увидев возле кровати на полу таз и кумган[11], а на стуле полотенце и мыло, он умылся, привел себя в порядок и вышел в прихожую. В это время послышался шум мотора: во двор въезжал старенький легковой автомобиль. Не успел Жунид выйти, как на пороге показался мужчина в форме сотрудника ОГПУ с двумя шпалами в петлицах плаща.
- Степан? - узнал Жунид Ляпунова. - Какими судьбами?
- Здравствуй! - удивился тот. - Ты-то здесь зачем?
- Вчера приехал в командировку. Ночевал в этом доме…
- Очень кстати - поможешь мне. А теперь - где хозяин?
- Наверное, здесь, - показал Шукаев на среднюю дверь.
В этот момент она открылась, и на пороге появился Тугужев. Лицо его расплылось в улыбке при виде Ляпунова.
- Входи, начальник… добрым гостем будешь!.. Ляпунов протянул бумагу:
- Едва ли из меня сейчас получится добрый гость. Вот ордер на ваш арест.
- Какой арест? Где права взял? Не имеешь никакой права! - мгновенно изменив выражение лица, вскипел Озармас.
- Спокойно! - предупредил Ляпунов. - Имею право. Вы обвиняетесь в распространении листовок антисоветского содержания и хранении оружия, используемого с подрывными целями!
Озармас вдруг снова переменил тон. Лицо его сделалось глубоко обиженным.
- Зачем, начальник, так говоришь? Зачем позоришь моя голова? Разве на ней нет шапки? Докажи сначала, потом позорь!
- Алферов, Эдиджев! - крикнул Ляпунов. Со двора вошли двое. Гамар кивнул Жуниду.
- Возьмите понятых, - продолжал Ляпунов, не удостаивая Озармаса взглядом, - и самым тщательным образом обыщите двор. Обшарьте каждый уголок. А мы с товарищем Шукаевым будем в доме.
На веранду вышли Рахма и ее мать, испуганно оглядывая приезжих. Озармас цыкнул, и они ретировались на кухню.
