Напуганные на лекции сложными терминами, будущие ветеринары толпой валили в анатомичку, и в первые дни там буквально яблоку негде было упасть, а за самыми редкими костями выстраивалась очередь. Однако отсутствие преподавателей и самостоятельный характер занятий накладывали свой отпечаток. Ближе к концу занятий общение принимало неформальный характер, студенты начинали устраивать фотосессии с костями или даже надевать фрагменты скелетов на себя, как причудливую некромантскую броню. Здесь я начал более-менее общаться с однокурсниками и разговорился с тем широколицым парнем, что сидел со мной за партой в первый лекционный день. Ему, мне и Витьке достался один ящик костей на троих, и мы волей-неволей познакомились.
‒ Юра, – представился парень. – Я с моря, с рыбацкого поселка. Батя на рыбкомбинате ветсанэкспертизой заведует, вот и заслал меня сюда.
Мы назвали свои имена.
Наш новый знакомый оказался знатным балагуром, и занятия с костями постоянно прерывались травлей анекдотов и рыбацких баек. Юра страстно любил море, в детстве хотел стать моряком и был не чужд романтики. Он, как и мы, жил не в общаге, а на «квартире» у своей троюродной бабушки, которая ему готовила, стирала и строго следила за поведением. Видимо, это была одна из причин с первых дней увлечься анатомией – все что угодно, лишь бы скрыться от бдительного бабушкиного надзора. Всю эту информацию, а также много чего еще из Юриной жизни мы узнали за первый же вечер в анатомичке, так как говорил он практически без умолку. Под конец вечера выяснилось, что по стечению обстоятельств я оказался с ним в одной группе. Узнав об этом, Юра на прощанье заметил:
‒ Это замечательно, Ярик. Вот со следующей недели вся наша группа соберется, и надо обязательно забухать. Ну, за знакомство, а как же иначе? Я так уже познакомился слегка, у нас точно четыре девчонки классные и армян такой мелкий, да ты его знаешь, за партой с тобой сидел. Ладно, пацаны, мне пора. А то, если я после десяти появлюсь, бабка сразу бате доложит, а он мне спуску не даст.
На следующий день, в субботу, у нас было только две лекции, и после них большинство студентов, живших не слишком далеко, намеревались поехать домой на выходные. Жители же соседних регионов (как я потом выяснил, их была примерно треть от общего числа студентов), а также дальних деревень оставались в университетском городке. Так как в поселке было очень плохо с транспортом, студенты брали с собой дорожные сумки прямо на пары, ибо автобусы до районного и областного центров отправлялись сразу после окончания второй пары, а следующих пришлось бы ждать три-четыре часа. Это придавало утренней толпе, спешащей к корпусам, особенный колорит. По объемистым сумкам сразу можно было определить, кто сегодня, радостный, торопится домой, а кто останется скучать в общежитии. Наших соседок это тоже коснулось, но в эти выходные домой собралась только Лена, а остальные утром отправились налегке. Лена же с трудом волокла огромную клетчатую «корейскую сумку», точь-в-точь такую, как у знаменитых в девяностые челноков. Витька не выдержал и, подойдя к ней, уговорил принять помощь. Метров пятьдесят спустя он призывно помахал мне, и дальше сумку, оказавшуюся очень тяжелой, мы понесли вместе. Лена, мило улыбаясь, шла рядом и делала комплименты нашей силе и мужественности. Под конец она принялась уговаривать Витьку донести ее сумку после пар от кафедры бухучета до автобуса. Учитывая прошлое холодное безразличие, эта просьба выглядела странно, но, к моему удивлению, Витька радостно согласился, несмотря на то, что тащил на плече еще и свою дорожную сумку. Я от почетной миссии вежливо отказался, сославшись на то, что моя лекционная аудитория далеко от кафедры бухучета и я попросту не успею.
