И действительно, инициатива их встреч теперь исходила только от Барта. Он звонил Сильвии, и она появлялась, исключения случались только по независящим от нее причинам. Однако когда он однажды опять полушутя повторил свое предложение, Сильвия сказала:
— Барт, я всегда буду твоей любовницей — во всяком случае, до тех пор, пока ты будешь хотеть меня. Захочешь ты одновременно иметь еще дюжину подружек или одну законную супругу — это твое дело. Свое отношение к раннему браку я уже объяснила и не хочу возвращаться к этой теме.
Ранний брак! Ведь ей уже двадцать шесть лет. Мать и отец Барта поженились, когда им было, соответственно, девятнадцать и восемнадцать лет. Его бабка вообще вышла замуж в шестнадцать, бабка Скарлетт. Другая бабка приняла на себя семейные заботы ненамного позже. Ладно, бабушка Рут не в счет, та ни в чем не отступала от обычаев и традиций. Но бабушка Скарлетт! Своенравная и напористая. Трое детей от троих мужей, из которых его отец был, пожалуй, самым нелюбимым. Хм, вот тут, пожалуй и загадка. Его бабушка Скарлетт и его дед Чарлз, наверняка составляли неравную пару. Барт слышал от Гамильтонов, у которых он жил в Атланте, рассказы о своем деде. Увы, Барт должен был признаться себе в том, что характер его содержит некоторые черты характера деда Чарлза. Даже внешне он был похож на него, если старый дагерротип не врет.
Но при всем своем прагматизме Сильвия обнаруживала склонность к занятиям, которые не могли бы принести какой-либо осязаемой пользы. Однажды они с Бартом гуляли по берегу озера. Внимание Сильвии привлек художник, расположившийся со своим мольбертом почти у самой кромки воды.
— Когда-то я тоже мечтала стать художницей, — сказала она.
— Вот как? — удивился Барт. — И что же тебе помешало? Скорее всего, ты слишком рано поняла, что любого художника, будь то живописец или литератор, ожидает одна участь — прозябать в нищете.
— Ничего подобного. Я поняла, что не обладаю достаточным талантом для серьезного занятия живописью. То, что я делаю время от времени сейчас, конечно, нельзя назвать художественными работами в полном смысле этого слова.
Барт попросил показать свои картины и удивился:
— Послушай, ты слишком строго судишь себя. Я-то всегда считал, что ты одержима манией критицизма только по отношению к другим. Я, конечно, не слишком большой знаток живописи, но, как мне кажется, все эти вещи заслуживают быть выставленными.
— Ну что ты, я сгорю со стыда, выставив их.
