Теперь, при более близком рассмотрении, ореол небожителей развеялся, и перед Бартом предстали обычные люди с их слабостями и пороками. Довершил разрушение иллюзий мистер Горовиц, который вручил Барту пакет и сказал:
— Мистер Гамильтон, я сегодня очень устал, так что хотел бы просить вас передать вот это секатору Филлипсу. Можете проверить содержимое, там пятьсот долларов. Я уже позвонил Филлипсу, он будет ждать вас. Нет, — ответил он на немой вопрос Барта, — мистер Филлипс не входит в число пайщиков строительства отеля, но от него многое зависит при голосовании.
— Я должен еще что-нибудь передать ему на словах? — уточнил Барт.
— А это уже ваше дело, — благодушно сказал Горовиц, разваливаясь в кресле.
Барт нашел сенатора Филлипса в номере того же отеля, где остановились и они с Горовицом. Филлипс, высокий лысоватый мужчина, в темно-серых брюках, такого же цвета жилете и галстуке, курил гаванскую сигару, стряхивая пепел на дорогой ковер. Когда Барт представился, сенатор жестом указал ему на кресло.
— Мистер Филлипс, я должен передать вам это, — Барт впервые в жизни давал взятку и постарался, чтобы голос его звучал как можно более естественно.
— Ах, это, — сенатор небрежно сунул пакет в карман брюк. — Не хотите ли выпить?
Барт хотел сначала отказаться, но потом согласился, решив, что отказом он усугубил бы свое положение, казавшееся (как он догадывался — только одному ему) достаточно двусмысленным.
Мистер Филлипс тоже выпил виски с содовой, посетовал на давно установившуюся жару и отсутствие дождя, на чем они с Бартом и распрощались.
Выйдя из номера сенатора, Барт подумал о том, что он только что отдал этому человеку пятьсот долларов. Отдал только за то, что тот проголосует сам и, может быть, склонит своих коллег проголосовать за законопроект. Его отец за год выручал с фермы и прядильной фабрики, которой он владел совместно с компаньонами, немногим более полутора тысяч. А рабочие металлургических предприятий Карнеги при двенадцатичасовом рабочем дне и семидневной неделе получали за год чуть больше пятисот долларов — чуть больше того, что исчезло сейчас в кармане брюк человека, рассеянно обронившего: «ах, это.» Что ж, так всегда, наверное, был устроен мир. Он может немного меняться в ту или иную сторону, но вряд ли эти изменения зависят от усилий конкретных людей. Только безумцы, подобные тому, который шесть лет назад убил Мак-Кинли[3], могут пытаться изменить существующий порядок вещей. Даже сильные мира сего могут немногое. Барт был еще подростком, когда при президенте Кливленде по стране разрушительным ураганом пронесся кризис. А уж Кливленду нельзя было отказать в способностях политика, это Барт, как выпускник университета, мог сказать сейчас с уверенностью. Он знал из разговоров взрослых, что подобной паники никто не помнил с 1873 года, да и та, предыдущая, не шла ни в какое сравнение с этой. В их округе тогда многие лишились земельных участков, которые были заложены, так как кредиторы отказывали в выкупе закладных Трудно сказать, где был бы сейчас он, Барт Гамильтон, если бы у его отца не было участка. Но то ли благодаря деньгам бабки, то ли усилиями Уилла Бентина участок выстоял, вследствие чего он, Барт Гамильтон, может сейчас жить в дорогом отеле и давать взятки сенаторам.
