— Сейчас на Юге черному ничуть не лучше, чем полвека назад. Что президент Хейз, что президент Гарфилд — все едино, все для черного плохо. Гарфилд, поди, еще и похуже будет. Вот вы, мистер Уэйд, все разглагольствовали о том, что через свой труд человек обретает все права. Какие же это права приобрели черные, которые трудились, допустим в штате Теннеси, где они с этого года должны ездить в отдельных вагонах по железной дороге? Мыслимое ли это дело — могут оставаться свободные места на поезд, а черномазому не продадут билета по той лишь причине, что вагоны для черномазых уже переполнены? Как же это так, мистер Уэйд, вы ничего не слышали, такой образованный белый джентльмен? Или штат Теннеси так далеко от Джорджии находится? Ну так и в Джорджии черномазого ни за что не пустят в один ресторан с белыми, я уж не говорю — в один театр.
Естественно, так дело и обстояло, но Уэйд как-то не задумывался о подобных вещах, считая их обычными.
— Зачем же тогда было затевать такую войну? — продолжал Сэм. — А Реконструкцию? Сколько лет назад все это было? Когда это кончилось? Нет, мистер Уэйд, я уж лучше подамся на Север, хотя и там черному наверняка не слаще, чем здесь.
Уэйд ничего не мог возразить ему. Да, во всех южных штатах уже существовали запреты на межрасовые браки. Но вряд ли кто из жителей их округа — хоть черный, хоть белый, хоть коренной, хоть пришлый — мог представить себе ситуацию, когда, например, белая женщина отважится выйти замуж за негра. И это казалось естественным — что черные существуют отдельно, белые отдельно. Наоборот, их смешение скорее бы выглядело попыткой ущемить права как одной, так и другой стороны. А что касается театров или ресторанов, так Уэйд их не посещал и не чувствовал себя ущербным от этого. Видно у Сэма Гранта большие претензии в этом отношении.
Но в мае того, 1881, года произошло событие, заставившее Уэйда взглянуть другими глазами на взаимоотношения черных и белых. Как-то утром был обнаружен мертвым издольщик Гордон Казинс. Он ничком лежал около своей лачуги, рубаха на его спине была окровавлена. Из Джонсборо прибыл шериф с помощником, они установили, что Казинс скончался от удара ножом в спину, под левую лопатку. Само орудие убийства шериф с помощником не нашли. Мотивы убийства вроде бы отсутствовали. Если предположить ограбление, то брать у Казинса было абсолютно нечего. Участок свой — он был издольщиком у Тарлтонов — Казинс возделывал кое-как, банку задолжал на несколько лет вперед, да и в лавке Куэйла уже перестал получать виски в кредит. Словом он безоговорочно относился к той же категории людей, что и семейка О’Фланаганов. Конечно, лет двадцать назад он был бы бельмом на глазу добропорядочных плантаторов, его бы называли голодранцем, «придурком», «белой швалью», но сейчас таких в округе развелось достаточно много. Однако Гордон Казинс по уровню достатка, точнее, по уровню нищеты стоял даже ниже О’Фланаганов.
