Но и положение землевладельцев было ненамного лучше. Большинство бывших плантаторов вынуждены были продать значительную часть своей земли, а за оставшуюся, которую теперь не могли обрабатывать почти бесплатно многочисленные рабы и которую по этой причине пришлось заложить, как правило, в каком-нибудь восточном банке или банке Северо-Запада, приходилось выплачивать до двадцати процентов кредита. Если учесть, что удобрения, семена и инвентарь год от года дорожали, то совсем не казался удивительным тот факт, что имущество значительной части фермеров находилось под арестом.
Положение семьи, собравшейся сейчас за столом, выглядело более благополучным, чем у очень многих других даже в их округе, но некоторые помнили и лучшие времена. Их помнила Сьюлин, или Сьюзен Эллинор, дочь богатого плантатора, некогда изящная и ухоженная, некогда чрезвычайно гордившаяся своими аристократическими манерами. Она была вынуждена выйти замуж за прибившегося к ним в конце войны Уилла Бентина, солдата армии конфедератов, происхождение которого о понятиям округа Клейтон позволяло отнести его к категории «голодранцев» или «нищей белой швали».
Однако теперешняя Сьюлин не испытывала разочарования. Девушка, когда-то нывшая и хныкавшая по любому поводу, теперь, к своим тридцати четырем годам, превратилась в заботливую мать большого семейства. Конечно, ее мать могла выглядеть величаво — женственной, распоряжаясь огромным имением и более чем сотней слуг и держа в почтительном трепете весь дом. Но Сьюлин и в теперешней ситуации сумела сохранить оптимизм, свежесть и даже привлекательность, несмотря на то, что ей приходилось ухаживать за коровами и свиньями, заниматься стиркой и штопкой для двоих взрослых мужчин и четырех девочек.
Она не обладала красотой своей матери, покойной Эллин, в ее чертах присутствовала некоторая небольшая незавершенность, размытость, даже внешне Сьюлин выглядела несколько медлительной. Но она унаследовала от Эллин главное — бесконечное терпение — и теперь не ропща тянула груз таких забот и обязанностей, от одного упоминания которых в девичестве наверняка бы лишилась чувств.
Итак, они сидели за ужином в той же столовой, где когда-то сидели покойные отец и мать Сьюлин, где сидели ее сестры, одна из которых теперь процветала и жила далеко в Европе, а другая отринула все прелести и ужасы суетного мира, удалясь в монастырь. Теперь Сьюлин видела своего возмужавшего племянника и слушала щебетание своей младшей дочери Джейн. Малышке едва исполнилось семь, она очень походила на отца — те же светло-рыжие волосы, те же голубые глаза, то же спокойствие и уравновешенность, несмотря на то, что она еще такая кроха.
