— Дядя Ретт, — негромко вырвалось у юноши.
Но Ретт Батлер не узнавал его. Только когда Уэйд спешился, привязал Лавджоя к коновязи и направился к крыльцу, яркие губы под черными усами разошлись в каком-то подобии растерянной улыбки, и лицо Батлера, дотоле хранившее выражение вежливого, но равнодушного внимания, осветилось радостью узнавания.
— Господи Иисусе, да ведь это же… Уэйд.
Уэйд легко взбежал на террасу, и Ретт Батлер обнял его. Лысеющая макушка, как ни странно, оказалась на уровне скул Уэйда, а плечи, раньше такие необъятно широкие и массивные, теперь уже не выглядели столь внушительно атлетическими.
— Уэйд Хэмптон, — Батлер отстранился, разглядывая юношу, и тот обнаружил, что черные волосы Батлера сильно тронуты сединой да и поредели кроме макушки еще и со лба. — Я приехал не один, Уэйд, — Батлер уловил выражение вопросительного внимания на лице юноши. — Твоя мать тоже приехала. И твоя сестра, Кэт.
Уэйд не выглядел обескураженным, хотя в душе его началось некоторое смятение. Он должен был обрадоваться. Но, прислушавшись к себе, Уэйд обнаружил, что ничего похожего на радость он не испытывает. Было чувство, напоминающее скорее досаду, чем смятение. Мир, в котором он существовал какое-то время, терял гармонию и равновесие с вторжением — да-да! Он должен был признаться себе в этом — с вторжением туда Скарлетт.
— Сестра? — Уэйд словно очнулся. — Вы сказали — сестра, дядя Ретт?
— Да, — Ретт Батлер выглядел несколько смущенным. — Так вот получилось, что у тебя есть сестра. Ей пять лет.
Он обнял юношу одной рукой за плечо, с удивлением чувствуя, какое оно крепкое, твердое — такие мышцы дает не порода, не благоприятные условия жизни, но только тяжелый ежедневный труд, он-то знал это — и повел его в темноватый и прохладный холл. Женщина в платье из тяжелого шелка цвета кизилового листа, с темно-рыжими, гладко зачесанными волосами, собранными на затылке в узел, зеленоглазая, широкоскулая, с массивными изумрудными сережками — это его мать? Девочку, которую Скарлетт вела за руку, он заметил вроде бы на несколько мгновений позже. Смуглый темноволосый ангелочек с огромными зелеными глазами, которые, казалось, излучали мягкий свет. Уэйд подумал, что такие глаза называют бархатными, он слышал это. И еще он подумал, что такое выражение глаз не может быть у столь крохотного существа. Сколько ей лет? Ретт Батлер, кажется сказал, что пять.
Скарлетт спустилась с последней ступеньки, сделала еще два шага навстречу Уэйду и с радостным изумлением посмотрела на него снизу вверх. Ей, как и какое — то время назад миссис Тарлтон — о чем Скарлетт не могла знать и даже догадываться — подумалось о том, что этот юноша напоминает двух других из далекого далека. Такой же стройный, узкобедрый, высокий. Одет, конечно, не так щеголевато. Немножко сутулится. Брент и Стюарт всегда ходили упруго, плечи расправлены, грудь гордо выпячена. Но в плечах он пошире, чем Тарлтоны. Не говоря уже о его отце, Чарлзе Гамильтоне. Конечно, он так же красив, но это более мужественная красота, и взгляд у него более твердый. Скарлетт словно только в этот момент осознала, что в мире должно было что-то измениться, чтобы этот юноша, очень похожий на Чарлза Гамильтона мог смотреть на нее так — изучающе, даже строго, без тени восторга и обожания.
