В это время я заметил, что подшкипер и некоторые из матросов о чем-то совещаются. Я не мог расслышать того, что они говорили, но, очевидно, подшкипер с ними не соглашался. Он казался очень рассерженным и раздраженным, наконец, с яростью бросил свою шапку на камни и проговорил:
— Говорю вам, что добра из этого не выйдет! Вспомните мои слова. Пусть будет по-вашему, вас много против меня одного. Но, повторяю еще раз, добра из этого не выйдет!
Он сел в стороне на камень, опустил голову и закрыл лицо руками. Один из матросов, с которыми он спорил, подошел к лодке и стал тихо говорить с остальными, посматривая все время в мою сторону, как бы желая убедиться в том, что я не могу расслышать его слов. Минуты через две они все разошлись, и один из них обратился ко мне:
— Ну, малый, теперь все готово! Иди в хижину, принеси свой узел и корзинку нашей спутницы и скажи ей, что мы ее ждем!
— Там остались лопата и парус, принести и их? — спросил я.
— Да, да, конечно, и захвати с собой несколько тюленьих шкур, чтобы устроить сиденье даме!
Я отправился наверх, в восторге от мысли, что скоро покину остров. Неро ждал меня на площадке. Я остановился, чтобы приласкать его.
— Прощай, мой бедный Неро! — сказал я. — Я никогда уже больше не увижу тебя!
У меня хлынули слезы, когда я поцеловал его в последний раз. Затем я вошел в хижину, где м-с Рейхардт спокойно ожидала моего возвращения.
— Все готово, — сказал я, — меня прислали за вами. Я должен захватить парус и несколько тюленьих шкур для вас. А вы возьмите мой узел. Пояс надели?
— Да, — ответила она. — Я возьму узел, книги, подзорную трубу и корзинку, а парус надо крепко завернуть и связать, иначе вам не снести его!
Я взвалил на плечи парус и несколько тюленьих шкур, а м-с Рейхардт захватила остальные вещи, и мы собрались покинуть хижину.
— Прощай Неро, прощайте птицы, прощай, хижина, прощай, мой сад! — проговорил я дрожащим голосом.
— Неро, назад!
Я взглянул на море и громко вскрикнул. Ноша моя вывалилась у меня из рук, и я с отчаянием поднял их к небу.
— Смотрите! — крикнул я моей спутнице. — Смотрите! — повторил я, задыхаясь от волнения.
Она взглянула на море и увидала то же, что и я. Лодка под всеми парусами была уже на расстоянии полумили от острова и быстро удалялась. Свежий ветер гнал ее со скоростью семи или восьми миль в час.
— Они бросили нас! Покинули! — кричал я, как безумный. — Остановитесь! Стойте! Стойте! — и видя, как бесполезны были мои крики, я бросился на камни и на минуту потерял сознание.
