Не могу сказать, чтобы я все понимал, и вопросы, которые я ставил Джаксону, часто затрудняли его; он иногда признавался, что не может ответить на них.
Это происходило, как я понял впоследствии, от его собственного, несовершенного понимания христианской религии. Его представления и понятия о ней сводились приблизительно к следующему: «если ты делаешь добро на земле, ты попадешь в рай и будешь испытывать вечное блаженство; если делаешь зло, то попадешь в ад и подвергнешься смертным мучениям. Христос сошел на землю, чтобы учить нас жить и следовать его примеру, и мы должны беспрекословно верить тому, что написано в Библии».
Вот что служило в то время моим символом веры.
Между тем приближался период прилета птиц, и наши запасы приходили к концу. Мне пришлось оставить книги и приняться за работу. Теперь я понял всю пользу ножей; с помощью их и других вещей, найденных мной в сундуке, я мог работать гораздо скорее.
Связав ворот и рукава парусиновой куртки, я устроил нечто вроде мешка, в котором было гораздо удобнее переносить птиц. С помощью ножа я сдирал с них кожу и потрошил их вчетверо скорей.
Удочки служили мне для развешивания птиц. Работая один, я в тот же промежуток времени заготовлял гораздо большее количество птиц, нежели прежде, когда работал с Джаксоном.
Это дело заняло у меня три недели, причем пришлось работать с утра до вечера. При этом не забывалось о чтении. Джаксон не отпускал меня утром на работы и вечером не позволял мне ложиться спать, пока я не прочту ему своего урока. Наконец, работа была окончена, и во мне вновь проснулось сильное желание услыхать конец рассказа Джаксона. Я сообщил ему об этом. Он, казалось, был не особенно доволен, но так как я упорно настаивал, то волей неволей старик должен был согласиться.
— Постарайся меня понять! — начал Джаксон. — Нежелание мое продолжать мой рассказ происходит от того, что я должен говорить с тобою о ненависти, которую я испытывал к твоему отцу. Не забывай, что в молодости мы боролись за обладание одним предметом — я говорю о твоей матери, — и что ему повезло в жизни, а мне нет.
— Я ничего не понимаю в ваших чувствах! — ответил я. — Чем же он обидел вас, женившись на моей матери? Я не вижу тут обиды!
— Да ведь я же любил ее!
— Ну, так что ж, что любили? Я не знаю, что значит любовь, и не понимаю ваших чувств. Расскажите же, что было дальше.
— Ну, хорошо. Я остановился на том, как мы пристали к этому острову. Лодку нашу при этом разбило в щепки, и она стала бесполезна. Нас высадилось восемь человек: капитан, твой отец, плотник, подшкипер, три матроса и твоя мать. В лодке с нами ничего не было, кроме двух топоров, двух ковшей и двух кастрюль. Провизии и воды у нас не было. Первым нашим делом было осмотреть остров, в поисках воды. Мы вскоре нашли тот ручеек, который протекает около нашей хижины. К счастью, мы высадились на остров как раз во время прилета птиц; они только что снесли яйца; не будь этого, мы бы погибли с голода.
