— Я переехал в Санта-Монику.
— Что? Насовсем?
— Думаю, что да. В доме теперь будет жить Лукас. Его черед, — я пожимаю плечами.
— Ты бы не бросил свой идеальный траходром, если бы не решил завязать с этим полностью. Кто этот человек, что сотворил с тобой это чудо? Мы думали, ты безнадежен. Ого! Кто она?
Твоя сестра.
— Ну, спасибо.
— Ты должен нас познакомить.
— Все сложно. Она, вроде как, не верит, что я могу быть только с одной девушкой, поэтому предпочла держать свое сердце на безопасном расстоянии. Попросту говоря, не впустила меня в него.
— Вау. Должно быть, она особенная, чтобы ради нее повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов, хотя ты даже не знаешь наверняка, оценит ли она это.
Даже знаю, что нет.
Я никогда не думал, что мои друзья могут так удивляться чему-либо. Они все делают одно и то же выражение лица. Поразительно.
— Она больше, чем особенная, — говорю я серьезно, пропуская собственные слова через всего себя, как будто прямо сейчас мне открывается какая-то непостижимая истина. — Она — весь мой мир.
Джекки пялится на меня с открытым ртом, не переставая моргать. Если бы я мог, я бы смотрел на себя сейчас точно так же.
— Эй, Джекки. — Я щелкаю пальцами у нее перед носом, — я хочу, чтобы ты услышала меня сейчас. — Она не реагирует на мои действия. — Да ну хватит уже, просто закрой свой изумленный рот и послушай. Ладно? Я вижу это выражение лица уже в третий раз за последние дни. Пожалуйста.
Она кивает. Здорово.
— Спасибо. — Я делаю глоток уже остывшего кофе, затем отставляю его в сторону и сцепляю руки перед собой, расположив их на столе. — Мне было важно поговорить с тобой до того, как ты попадешь домой… Не потому что ты оторвала бы мне яйца, сразу же, как только переступила через порог и увидела свою сестру, которую я люблю до безумия просто. А потому, что ты единственная, кто может мне помочь вернуть ее в мою жизнь, которая потеряла всякий смысл после нашей ссоры. И мне нужно все исправить как можно скорее, потому что я, на хрен, умираю от тоски по ней.
Она склоняет голову на бок, изучая меня. Честно говоря, я готовился к тому, что в меня полетят все столовые приборы, которые находятся на нашем столике в опасной близости от ее руки.
— Что ты с ней сделал? — наконец спрашивает она после долгой паузы длиною в целую вечность, наверное.
— Я влюбился, ясно? Я люблю ее.
— Ты сейчас не шутишь, так? — произносит она шепотом.
— Не шучу, — так же шепотом отвечаю я, не прерывая с ней зрительного контакта.
