— Я не мог тебе дозвониться.
— Потому что я выключила телефон.
— Очевидно, что так. Но я оставил тебе тысячу сообщений и…
— Я не читала их, — перебиваю я. Он выглядит слегка удивленным. Но еще больше подавленным.
Не смей жалеть его.
— Давай поговорим, — устало предлагает он, не сводя с меня своих умопомрачительных грустных глаз. Мы не виделись сутки, но такое чувство, что целую вечность. Сердце болезненно сжимается при виде его, такого родного, небритого, угрюмого и без намека на улыбку. Я так привыкла к тому, что он всегда улыбается.
Сейчас я могу даже поверить, что ему жаль, а может, даже я для него что-то действительно значу, раз он стоит здесь в восемь утра, а не дарит утренние ласки следующей по счету.
Но несправедливость заключается в том, что я люблю его, а ему всего лишь жаль.
— О чем говорить? О том, как ты спал с Кэролайн параллельно нашим встречам? Или о том, как ты сожалеешь о случившемся? — Он делает шаг мне навстречу, но я останавливаю его, выставив руку вперед. — Подожди, я не закончила. Мы оба знали, что придем к этому. Вот это все именно так и должно было закончиться. Разве ты не предупреждал меня об этом? Конечно же, да! Думаешь, я хоть раз позволила себе думать, что будет по-другому? Что со мной ты будешь другим? Конечно же, нет! Так что, можешь оставить свои слова сожаления для Кэролайн. Или кто там у тебя еще есть, не попавший случайно в объектив? Я не хочу это слушать.
— Вот, значит, как ты видела наши отношения все это время? Поэтому скрывала от всех, что мы встречаемся?
— Встречаемся? Не смеши меня. Мы оба знаем, что к нам это слово не относится. Это был просто секс.
— Сейчас это твои слова. Не мои. — Он потирает подбородок, глядя в пол, затем поднимает глаза на меня. Я покрываюсь мурашками от того, какой этот взгляд холодный. — Значит, так ты обо мне думаешь. — Его голос словно лед. — Ты не позволила себе даже предположить, что я могу быть другим, не таким, каким меня все привыкли видеть и считать, так?
Я сглотнула. Он подождал ответа, но я молчала. И тогда он продолжил:
— Ты права. Когда я говорил в самом начале, что между нами может быть только секс, я это и имел в виду. И будь я проклят, если хоть раз солгал тебе в чем-то.
— Я бы не бросалась такими громкими заявлениями на твоем месте, потому что именно это ты…
— Подожди, — перебивает он. — Я не закончил. — Я почувствовала, как дрожат мои руки, поэтому скрестила их под грудью. — Все начиналось, как влечение, противостояние которому было не в наших силах. Я подсел на секс с тобой, как наркоман. Это оказалось сильнее меня. И сильнее всего, что я когда-либо испытывал. Это правда. — Сделав короткую паузу, он посмотрел по сторонам и выдохнул. — Я увяз. Увяз настолько, что твой смех звенит в моих ушах постоянно, я забил на работу, чуть не подрался со своим лучшим другом, переехал из дома, чтобы перечеркнуть всю свою прошлую жизнь и начать новую с тобой. А что в это время делала ты? — Он усмехается, но в этом смехе нет ничего, напоминающего веселье. — Ты не рассматривала во мне человека, с которым можно что-либо начинать, потому что, черт возьми, я не достоин. Ни на секунду я не был для тебя тем, кого бы ты хотела узнать по-настоящему. Да и зачем? Это же трахающий все, что движется Джереми, животное, которому только секс и подавай, недочеловек, изменивший твоей сестре, а потому не заслуживающий никаких шансов. — Его слова рвут мою душу на части, глаза наполняются слезами, но я молча принимаю все, что он хочет мне донести. Хотя понимаю, что уже слишком поздно. И от этого еще больнее. — В отличие от тебя, Джекки верила в другого меня, видела мою хорошую сторону, она дала мне шанс и ждала, что я им воспользуюсь. И знаешь что? Я жалею, что не сделал этого. Она, похоже, была моим единственным шансом на счастье, но ужас в том, что я не любил ее. И сейчас я бы многое отдал, чтобы изменить это.
