— Государь! Это он самый!
— Кто же он?
— Капитан корабля! А это она! — добавил он, указывая на тигрицу. — Господин! Господин, не губите меня!
— Хорошо! — весело возразил Коркоран. — Мы с Луизон нисколько не злопамятны. Бог с тобой! Тебя хотели повесить, но ты своевременно высвободил голову из петли. Я к тебе никакой претензии не имею, и государь Голькар хорошо сделал, приняв тебя к себе на службу.
— Однако что значит весь этот шум и беспорядок, который я вижу отсюда происходящим в улицах Бхагавапура? Что это за крики, что это за выстрелы из ружей и этот барабанный бой?
— Государь! Вот именно потому я и осмелился явиться сюда, не будучи призван. Я пришел известить вас, что когда капитан Коркоран вышел на берег, его приняли за агента, посланного англичанами. Ваш бывший министр Рао тотчас распространил слух, что вы убиты выстрелом из револьвера и что английская армия в двух милях от города. Он поднял восстание в нескольких полках армии и провозгласил свои права на престол.
— Ах изменник! Я тотчас прикажу посадить его на кол! — воскликнул Голькар.
— Рао всех уверяет, что его поддерживают англичане, и уже приступил к осаде дворца.
— А! — воскликнул Коркоран. — Положение становится интересным!
До этого момента красавица Сита не произнесла ни слова, напряженно слушая. Но, видя какой опасности подвергался отец ее, она вскочила и, взволнованная подбежав к Коркорану, взяла его за руки, воскликнув, заливаясь слезами:
— О! Господин! Спасите его!
— Да разве я могу устоять против такой просьбы и слез в таких прелестных глазах? Государь Голькар, дайте мне тотчас же револьвер и хлыст… С этим оружием я за все ручаюсь и в особенности за изменника Рао.
Али тотчас же принес револьвер и хлыст, и немедленно вслед за тем Голькар, Коркоран и Али спустились вниз по ступеням лестницы, а Сита, оставшись в башне одна, пала на колени, вознося горячие молитвы Браме, и умоляла его о покровительстве ее защитникам.
Небольшое число солдат защищали вход во дворец и, по-видимому, готовились уже уступить усилиям толпы народа.
Три полка сипаев осаждали входы в крепость и неистово кричали. Рао, сидя на коне, командовал ими и всеми силами возбуждал их рвение. Со всех сторон свистели пули, и бунтовщики подвозили пушки, намереваясь уничтожить ворота.
Коркоран полагал, что при таком положении дела каждая минута была драгоценна.
— Отворите ворота! — крикнул он. — Я отвечаю за все.
Уверенный и решительный вид капитана внушил полное доверие Голькару. Он приказал отворить ворота, и это до такой степени изумило сипаев, опасавшихся засады, что они инстинктивно попятились назад. Ружейные выстрелы тотчас же замолкли, и на площади все стихло.
