Говоря это, я спрыгнул на землю и пошел на встречу неприятеля. Видеть его еще нельзя было, но его приближение угадывалось по страху и бегству всех других животных. Обезьяны спешили влезть на деревья и с высоты этих обсерваторий делали ему гримасы, точно желая раздразнить его. Некоторые более смелые даже бросали в него кокосовыми орехами. Что касается меня, я только мог угадать направление, по которому он шел, по шуму листьев, искомканных его лапами. Мало-помалу этот шум был очень близок от меня, и, так как дорога была настолько узка, что только одна телега могла проехать по ней, я начинал уже опасаться, что увижу его слишком поздно и не буду иметь достаточно времени для прицела, так как густота чащи леса его от меня совершенно скрывала.
По счастью, я тотчас догадался, что он уже прошел мимо, не видя меня, и что он попросту шел к реке, чувствуя жажду. Наконец я его увидел. Пасть его была окровавлена, вид его был совершенно довольный, с походкой, как у капиталиста, идущего после превосходного завтрака выкурить сигару на Итальянском бульваре. Так как он был в десяти шагах от меня, заслышав сухой треск взведенного мною курка, он казался немного обеспокоенным. Наполовину повернув голову, посмотрел на меня сбоку и, заметив меня сквозь разделявший нас кустарник, остановился, точно размышляя.
Я не спускал с него глаз; но чтобы убить его одним ударом, надо было попасть в лоб или в сердце, а между тем он стоял вполоборота как знатный тигр, позволяющий снимать себя фотографу.
Так или иначе, но в этот день божественное Провидение избавило меня от печального убийства, так как этот тигр, или, вернее, эта тигрица, была не кем иным, как моей дорогой и прелестной подругой, эта кроткая Луизон, которую вы видите, слушающую нас внимательно, насторожив уши.
Луизон тогда, очевидно, хорошо позавтракала, это оказалось большим счастьем как для нее, так и для меня. Она думала только о том, чтобы покойно переварить пищу, и потому, поглядев на меня в течение нескольких секунд сбоку… вот поглядите, господа, вот именно так, как она в эту минуту смотрит на господина секретаря…
При этих словах секретарь встал и сел позади президента.
— Тигрица, — продолжал Коркоран, — медленно шла к реке, протекавшей в нескольких шагах от меня. Но вдруг я увидел изумительное зрелище. Луизон, шедшая до сего времени невозмутимо спокойно и величественно, вдруг остановилась и, вытянувшись во весь рост, припала брюхом к земле и продвигалась вперед чрезвычайно медленно и осторожно, чтобы никто ее не видел и не слышал, около длинного и толстого ствола дерева, распростертого на песке на берегу Макинтоша.
