— Кто это?! — аж поперхнулся от возмущения оратор. — Кто такой Ксей Навал?! Как можно не знать этого честнейшего человека?! Его боится власть, его боятся Дабарр и Рошаль. Его расследования о преступлениях высшей знати заставляют качаться сами устои их общества.
— Ах, так вот вы про кого! — всплеснул руками Винсент. — Ксей Навал, ну как же! Прошу прощения, что не сразу вспомнил этого достойнейшего человека. Это от волнения, знаете ли, — он развел руками и сел на место, пыхтя и отдуваясь.
— Что на тебя нашло? — я тотчас нервно вцепилась в его руку и зашипела: — Зачем подставляешься? Мы же тут чужие! Тут заговор против короны зреет, а ты прямо перед толпой народа с их заводилой споришь!
— Не волнуйся, Лори, — Винс успокаивающе улыбнулся. — Поначалу я тоже о заговоре подумал, но конкретно здесь, у этих людей, все намного проще. Посмотри, среди них в основном бабы да торговцы. Мужчины, как один, не в самой лучшей физической форме, да и нервные все. Вроде и недовольство хотят выразить, а боятся. Нет, это не активисты. Это обычные скамеечные балаболы.
А тем временем с импровизированной трибуны неслось:
— …Да, братья и сестры, сейчас мы вынуждены скрываться от королевских наймитов, шпионов и стражи. Но скоро все это изменится, говорю я вам! Власть должна принадлежать нам — честным и здравомыслящим людям, которые просто устали смотреть на творящийся вокруг хаос…
— Да где он хаос-то увидел? — проворчал Винс себе под нос.
— …И слышу я, слышу, как спрашиваете вы — доколе?! Доколе!!! — голос оратора, и так не самый тихий, теперь просто гремел. — И вот мой ответ — скоро! Скоро падет тиран, развалится его королевство лжи и угнетения. Говорю вам — скоро наступит новый порядок. Порядок, где свобода, равенство и братство будут тремя незыблемыми краеугольными камнями нового общества!
— А четвертый камень? — неожиданно громко спросил Винсент.
Оратор сбился и спросил недовольно:
— Четвертый камень? Какой четвертый камень? Зачем?
Винсент нацепил на лицо выражение восторженного благодушия и снова поднялся с места:
— Ну, я просто подумал… Вот табуретка стоит на четырех ножках. Кабы ее на три поставить, так и свалиться можно…
По залу пробежали смешки.
— Или вот у собаки, там, у кошки или у быка какого тоже по четыре ноги. Три-то совсем не к месту. Хроменькие получатся.
Смешки стали громче.
— Вот я и спрашиваю про четвертый камень. Свобода, равенство и братство — это три, — он показал залу три пальца. — Надо бы четвертый, чтоб все совсем хорошо стало. Только вот что придумать? Лично я, в силу возраста, за свободную и бесплатную любовь выступать уже не могу, а больше ничего на ум не приходит. — Винс уныло покачал головой и сел на место.
