Одним из аргументов, выдвигавшихся против Лелевеля в печати и на форуме сейма, было то, что присутствие в правительстве этого радикала компрометирует Польшу в глазах Европы, что западные державы не придут Польше на помощь, пока ее будут подозревать в революционных тенденциях. Это были упреки весьма наивные, если не сознательно провокационные. Западные державы, то есть Франция и Англия, извлекали выгоду из польского восстания. В течение тех десяти месяцев, пока армия Николая I была скована на Висле, Англия и Франция могли решить по своему усмотрению вопрос о независимости и нейтралитете Бельгии. Однако отсюда никак не следовало, что правительство лорда Грея или правительство Луи-Филиппа думали о помощи полякам. Оба эти буржуазные государства боялись войны, которая могла оживить революционные тенденции не только в Центральной Европе, но и в их собственных странах.
Дипломатией Национального правительства руководил князь Адам Чарторыский. Единственный шанс восстания он видел в получении Польшей помощи извне, причем не от далекой Франции, а от соседней Австрии. Несколько раз через доверенных агентов Чарторыский выступал с предложением польской короны для одного из габсбургских эрцгерцогов взамен за военную помощь против России. И эти расчеты также были иллюзорны. Венское правительство, разумеется, могло испытывать удовлетворение в связи с ноябрьским восстанием, поскольку оно сковывало Россию, с которой Австрия конкурировала на Балканах. Однако, с другой стороны, стремление Польши к независимости было по своей сути революционным движением, которое угрожало Габсбургской монархии. В Вене, может быть, и ничего не имели против того, чтобы восстание продолжалось, но, наверное, не желали его победы.
Свои дипломатические шаги Чарторыский предпринимал самостоятельно, стараясь особенно скрыть их от Лелевеля. Дело было не только в том, что он подозревал Лелевеля в ведении двойной игры, в антиправительственных заговорах. Он должен был отдавать себе отчет в том, что его дипломатические комбинации не получат поддержки у Лелевеля. Как и все поколение шляхетских революционеров, Лелевель трактовал польский вопрос идеально. Поляки восстали в защиту свободы, их войска заслоняли Европу от мести царя Николая, защищали свободу немцев, итальянцев, французов и бельгийцев. Лелевель добавлял также: свободу русских. Во время пребывания в Вильне Лелевель завязал много дружеских связей с русскими, главным образом в научных кругах, его охотно цитировали в декабристской среде, и он сам с симпатией относился к движению декабристов. В период ноябрьского восстания он всегда подчеркивал, что оба народа — польский и русский — равно заинтересованы в низвержении царизма. Лелевелю принадлежала также мысль размещения на аванпостах польских войск в пропагандистских целях флажков с надписью на польском и русском языках: «За нашу и вашу свободу!» Тогда этот призыв не получил отклика, но в последующие десятилетия его подхватывали все громче все более многочисленные круги не только польских, но и русских революционеров. В XX веке этот лозунг «За нашу и вашу свободу!» стал девизом освобожденных и побратавшихся народов — советского и польского. Именно теперь мы можем оценить все глубокое значение выдвинутого Лелевелем лозунга.
