Переглянулись старики — но рыбьей крови дали и бубен протянули. Не мог Тихая Птица даже привстать, но рыбьей крови отпил — маленький глоток — и бубен взял, без колотушки, кончиками пальцев стукнул в тугую кожу.
— Ворон, — сказал. — Ворон летит за мной. Скоро будет здесь. А следы я вижу. Ты, Тальник, мне Раннюю Зарю приведи. Молодую вдову. Это её следы.
Тальник резво вскочил, как юноша. Торопился. А прочие — удивились.
— К чему — Раннюю Зарю? — удивился Железный Топор. — Маленькая женщина, жалкая женщина, несчастная. Без мужа и детей, без родни, одинокая. Откуда следы?
— Сверху, — выдохнул Тихая Птица. Глаза прикрыл, прошептал чуть слышно: — Отдыхать стану.
И пока не привёл Тальник Раннюю Зарю, то ли дремал старый шаман, то ли с келе своими молча беседовал. Старики и дыхания-то его не слышали.
Но как вошла в тордох бедная вдова — шаман тут же очнулся. А Ранняя Заря присела рядом, согнулась, как былинка под ветром. Глаз поднять не посмела.
А шаман сказал ясным голосом:
— Ты, женщина — не бойся. Пройдёт зимняя темень, вернётся солнце — будет сын у тебя.
Покачала вдова головой.
— Погас мой очаг с тех пор, как муж умер. Уже давно в нём огня не разводили…
Шаман улыбнулся еле заметно.
— Обманываешь, женщина. Чая нет — бруснику завариваешь, но огонь горит, — и до дырочки на её малице легонько дотронулся. — Разговариваешь с огнём.
Вдова отпрянула.
— Старая малица, линялая малица, на похоронах мужа прожгла, а новых шкур нет…
— Может, отец ребёнка — и Хромой Волк, муж твой, — шаман сказал. Вроде, даже легче задышал. — А может, и сам огонь. Очень может быть, что сам огонь. Серый летучий пепел осел в твои следы. Вернётся солнце — будет сын у тебя. Солнечная искра. Искра костра. Живой огонь. Сильный человек. Вырастет — будет заступником рода… Всё я сказал.
Глаза закрыл и дышать перестал.
И Ранняя Заря задохнулась. В этот миг почувствовала шаманову правоту.
Может быть, и умерший муж — ребёнку отец. А может, и огонь, в который её слёзы капали. Если уж сам Тихая Птица не знал — теперь никто не узнает.
* * *
Когда сходила на мир долгая ночь, уехал Тихая Птица в Нижний мир на отличных оленях. Богатый человек, Чёрная Скала, самых лучших оленей подарил, чтобы путь старого шамана был лёгок. А нарту Тальник дал, и за тем, как последнее пристанище шаману готовили, Тальник смотрел. Ладонью гладил стенки могилы — лишь бы ни камешка не выпало, лишь бы ни сучка, ни корешка не попалось, чтобы не зацепилась беда, не задержалась хворь. Чтобы ничто не помешало Тихой Птице своих сумеречных медведей к нарте привязать. Добрый был великий шаман Тихая Птица — но умер, а коль так, ничего теперь от него не зависит в Срединном мире.
