Скажите, а алмаз сам по себе может превратиться в бриллиант?
З а с у х и н. Я вас понимаю. Он, конечно, не типичен. Он выпадает из логического, ряда. Его надо или принимать на веру, или не принимать вовсе. Вы же знаете: качественные преобразования всегда рождаются в муках. Мы тяготеем к вечному, незыблемому. Посягательства на наши привычки, каноны вызывают естественную реакцию неприятия. (После паузы.) Но чей-то талант должен способствовать утверждению новой типизации. Тормозить этот процесс нельзя. Иначе наступит морально-этический застой общественного развития.
С а в и н с к и й. Не слишком ли глобальные обобщения?
Ч и р в а. Вы все еще боитесь в нем обмануться?
С а в и н с к и й (с особым акцентом на каждом слове). Скорее, обмануть других. (Пройдясь по комнате.) Однажды я уже обманул своих читателей. Простить себе не могу. (Чирве.) Я вам верю. (Засухину.) И вам и Никанору Ивановичу. А вот себе, пока через душевный фильтр не пропущу, не поверю. (После паузы.) Талант — это не привилегия. Скорее наоборот. Талант — это возведенные в степень совесть, честь, долг. И еще ответственность. Без этих компонентов талант — явление стихийное, неуправляемое. И, если хотите, антигуманное.
Гостиная Непоклоновых. Поздний вечер. На журнальном столике множество газет. Н е п о к л о н о в сидит в одном из кресел, удивленно листает журнал. С т е л л а стоит рядом, бережно, с любовью водит щеткой по его волосам, видимо, это очень ему нравится. На правой щеке у него пластырь.
Н е п о к л о н о в (продолжая разговор). И действительно вырвал. Такая великолепная была статья, а он уничтожил.
С т е л л а (любуясь его прической). Я никогда не думала, что Егор Александрович способен так раздражаться. Как непочтительно он разговаривал с редактором. Я была как раз в мастерской. И невольно все слышала. (Обняв его за плечи.) В гневе он чем-то похож на тебя. Такой же одержимый.
Н е п о к л о н о в. Есть в нем что-то нашенское, есть.
С т е л л а. Редактор, видимо, его успокаивает, а он бранится. Ты, говорит, знаешь, что такое медвежья услуга? Статья морально устарела. Ей место в корзине. Потом бросил трубку, заметался по комнате. Слышу, что-то рвет. Я не вытерпела. Вхожу и глазам не верю: кромсает статью. Увидел меня, смутился. Извините, говорит, я, кажется, несколько увлекся. Я напишу другую статью. Вы, говорит, художник значительно глубже, серьезнее. Чтобы написать о вашей «Женщине», надо изучить все те варианты, которые пылятся в мастерской.
