«Умственная отсталость, — говорилось в послании, — наравне с психическими заболеваниями является для нашей страны одной из основных медицинских, социальных и экономических проблем. Она наносит удар по самому ценному нашему достоянию — по детям. Она превращает в инвалидов в 10 раз больше людей, чем диабет, в 20 раз больше, чем туберкулез, и в 600 раз больше, чем детский паралич».
Президент отмечал, что статистика указывает на прямую связь между отсутствием наблюдения за беременными женщинами и умственной отсталостью, и призывал протянуть руку помощи душевнобольным и умственно отсталым, вернуть хотя бы небольшую часть из многих тысяч госпитализированных душевнобольных к нормальной жизни и решительно сократить ежегодную цифру — 126 ООО новых случаев проявления умственной отсталости.
Американская буржуазная печать подняла невероятную шумиху вокруг этого «первого в истории США» послания президента о психических заболеваниях, она твердила о «чреватом важными последствиями историческом шаге» и т. д. и т. п. А между тем предложенная пятилетняя программа носила весьма ограниченный, робкий характер. В первый год предусматривалось вложение всего 31,5 миллиона долларов и создание новых исследовательских центров для определения причин умственной отсталости, предупреждения врожденных дефектов и т. д. В остальном дело ограничивалось «рекомендациями». Так, рекомендовалось приложить «великие национальные усилия» для борьбы с умственной отсталостью и психическими заболеваниями, а также оказать помощь штатам и местным органам здравоохранения для создания «всеобъемлющей программы наблюдения за здоровьем матерей и детей».
Вскоре газета «Нью-Йорк тайме» вынуждена была опубликовать пространное письмо в редакцию Лилиан Оппенхейм из Беркли в Калифорнии, в котором подчеркивалось, что правительственная программа игнорирует нужды многих и многих и перекладывает финансирование помощи душевнобольным, в особенности хроническим, нуждающимся не только в уходе, но и в опеке, с общегосударственного бюджета на бюджеты штатов.
«Я не специалист в области лечения душевных болезней, — писала Лилиан Оппенхейм. — Тем не менее еще во время пребывания в колледже я работала добровольно в огромной больнице в родном штате президента. Хотя обычные представления, ассоциирующиеся с сумасшедшим домом, исчезли и хотя пациенты находились под присмотром, снабжались лекарствами, служители были большей частью человечны — условия все же были ужасные. В этой больнице — одной из лучших больниц штатов — имелось только два врача (оба не психиатры!) на почти две тысячи больных…».
