— Я был самым первым беглецом, — сказал он. — И только потому, что у моего отца была эта идея о секретной общине, и он настаивал, что я буду тем, кто ее возглавит. Мы не спасаем кого-нибудь регулярно, как ты могла бы предположить. Это огромный риск для наших членов внутри агентства. Огромный риск для всего Подполья, — он перевел взгляд на Логана. — Мой брат должен был привести Совету по-настоящему важную причину, чтобы вытащить тебя.
Логан покраснел и метнул в меня взгляд.
— Я рассказал о моем воспоминании о будущем. Они прислушались.
Его воспоминание. То, которое побудило его заговорить со мной в тот день в парке. То, о котором он сказал, что оно было неожиданным. Они должно иметь ко мне отношение, если заставило членов Совета разрешить мое спасение.
Любопытство загудело у меня по всему телу. Каким могло быть это воспоминание? Но Логан уже закончил говорить. Судя по тому, что он не рассказал мне наедине, он не собирается говорить это здесь, перед своим братом.
— Я рад, что ты свободна, — сказал мне Майки, а затем повернулся к брату. — Но это не объясняет, что здесь делаешь ты.
— Совет сказал, что если я хочу вытащить Келли, то должен сделать это самостоятельно, — слова Логана медленные и четкие, словно он репетировал этот ответ несколько дней. — Они обеспечат меня ресурсами, но я должен взять риск на себя.
— Да, я достаточно хорошо знаком с их правилами, — голос Майки стал громче. — Но правила не объясняют, почему, прежде всего, мой маленький брат влез в дела Подполья. Почему бы ему рисковать своей карьерой в плавании даже прежде, чем она начнется.
— Они собирались заставить ее выполнить ее воспоминание, Майки. Она отправилась в заключение, чтобы предотвратить свое будущее, но если ее воспоминание все равно собиралось произойти, то как я мог оставить ее взаперти? В школе она даже не могла находиться вдали от окна, — он сильно и взволнованно дышал. В этот момент он звучал скорее как нервничающий мальчик из «5 лет до», которого я знала, чем тот храбрый парень, который меня спас. — Я не собирался идти с ней, я клянусь. Но она не умеет плавать. Так что я прыгнул в реку вместе с ней.
Майки шумно втянул воздух.
— Ах, романтика. Разве это не величественно? Она лишает тебя ума и заставляет делать глупые вещи, например, выбросить собственное будущее. Итак, скажи мне, — его лицо закаменело, и он провел рукой между Логаном и мной. — Когда это началось?
Это? Я метнула взгляд в Логана, не уверенная, что такое «это». Должна ли я сказать Майки, что мы держались за руки, пока шли в Хармони? Это уже кое-что, правильно?
