Мама стала очищать стол от ингредиентов, на голую, сверкающую кожу ее запястья попал свет, исходящий от стен. У нее татуировки нет. Еще несколько лет назад воспоминания о будущем не приходили систематически, и мама не оказалась достаточно удачливой, чтобы получить свое.
Может быть, если бы оно у нее было, она бы не потеряла свою работу. Моя мама раньше была санитаркой, но так как приходило все больше соискателей с чипами воспоминаний, показывающими их в будущем компетентными диагностами, то было лишь вопросом времени, когда ее понизят до оператора системы управления ботами.
— Вряд ли можно винить их, — говорила она, пожимая плечами. — Зачем брать на себя риск, когда можно выбрать наверняка?
Мы приступили к ужину, который обычно устраивали только на Новый год. Все имело легкий привкус пластика, что свойственно еде из пищевого комбайна, но даже в лучших учреждениях с ручной готовкой не было ужинов, равных этому. Целый жареный цыпленок с золотисто-коричневой хрустящей корочкой. Воздушное картофельное пюре с маслом. Стручки сахарного горошка, обжаренные с зубчиками чеснока.
Большую часть ужина мы не разговаривали — не могли, наши рты были заняты едой. Джесса смаковала горох, как будто это конфеты, грызла кончики и гоняла его во рту перед тем, как проглотить целиком.
— Мы должны были пригласить того парня на ужин, — произнесла она, из ее рта торчал стручок гороха. — У нас так много еды.
Мамина рука с сервировочной ложкой застыла.
— Что за парень? — полюбопытствовала она.
— Просто один из моих одноклассников. — Я чувствовала, как краснеют мои щеки, и потому напомнила себе, что у меня нет причин смущаться. Логан меня больше не интересует. Я взяла себе еще одну куриную ножку. — Мы столкнулись с ним в парке. Ничего особенного.
— Прежде всего, почему вы вообще там оказались?
Внезапно курица во рту показалась мне сухой. Я облажалась. Я знала это. Но сегодня я была неспособна терпеть нахождение в помещении. Мне было необходимо ощутить лицом солнечное тепло, посмотреть на листья и представить мое будущее.
— Мы разговаривали с ним только около минуты, мамочка. Джесса называла цвет листьев до того, как они упадут, и я хотела убедиться, что он этого не слышал.
— Подожди секундочку. Что она делала?
Оу, неправильный ответ.
— Ничего серьезного.
— Сколько раз?
— Порядка двадцати, — призналась я.
Мама достала цепочку из-под форменной рубашки, под которой она обычно находится, и стала теребить пальцами крестик. Мы не должны носить религиозную символику прилюдно. Не то чтобы религия была вне закона. Просто… в ней нет необходимости. До Бума религиозные традиции давали их последователям ощущение комфорта, надежду и утешение. Короче, все то, что теперь нам обеспечено воспоминанием о будущем. Единственная разница в том, что мы действительно имеем доказательство существования будущего. Когда мы молимся, то обращаемся не к какому-нибудь Богу, а к самой Судьбе и тому предопределенному пути, который она задает.
