— Шатен, карие глаза, — сказала я, выдумывая на ходу. — Нос, похожий на трамплин для лыж. Родинка на подбородке. Кривые зубы, которые он решил не исправлять.
— Кривые зубы, понял, — он оглянулся через плечо и посмотрел сквозь черные прутья решетки. Коридор оставался пустым, но он встал, чтобы уйти. — Я не могу дольше оставаться. Слишком рискованно.
— Подожди! — я схватила его за руку, отчаянно нуждаясь в межчеловеческом взаимодействии. — Я не понимаю. Почему ты вообще мне помог?
— Момент слабости, — он слабо улыбнулся и мягко высвободил свою руку. — Ты знаешь, я был там. Мониторы позволили мне прожить твое воспоминание вместе с тобой. Я мог сказать, насколько ты любишь свою сестру, и то, чем закончилось твое воспоминание… В общем, я пожалел тебя, — он погладил меня по плечу. — Мне жаль.
«Спасибо тебе, — захотелось сказать мне. — Я тоже себя жалею». Но прежде чем мой рот успел произнести слова, он уже исчез, словно призрак во сне.
Не уверена, что проспала все оставшееся от ночи время, но я резко проснулась, когда стены замерцали, что было версией АВоБ для звонка будильника.
Мой желудок заурчал, и я заставила себя проглотить пару ложек бурды, которую дали в качестве ужина прошлым вечером. По вкусу походило на мокрые древесные опилки и навело меня на мысль о выворачивании желудка наизнанку. Что вроде как лишает смысла сам процесс поглощения пищи.
Я опорожнила свой мочевой пузырь в одно из двух ведер, стоящих в углу. Первое для мочи, второе для экскрементов. Мило. А затем я стала нарезать круги вдоль стен камеры. Я хотела подумать о своем воспоминании о будущем, но боялась, что мой разум может снова превратиться в какое-то странное воспроизводящее устройство. Полезное, спору нет. Но жуткое. По-настоящему жуткое.
Вместо этого, я размышляла о воспоминании, выдуманном мной и Уильямом. Мужчина с носом, похожим на трамплин для лыж. Родинкой на подбородке. Кривыми зубами. Я собиралась быть готовой, когда они придут за мной. Я во сне буду способна повторять эту версию моего воспоминания о будущем.
Была только одна проблема. Они никогда не придут. Я сделала 1028 кругов по камере. Я заполнила мое вымышленное воспоминание деталями вплоть до тонких черных волосков, вьющихся на груди моего предполагаемого мужа.
Мой желудок просил еще немного бурды. А они все еще не пришли.
Я обвила руками черные прутья решетки и всмотрелась в коридор. Моя камера выходила на бетонную стену, и, если я вытягивала шею вправо или влево, то могла увидеть бледную плоть нескольких рук, находящихся в том же положении, что и мои.
