― Это не очень практично. Подумай, сколько времени у нас ушло на то, чтобы добраться сюда. Может, это быстрее на пути назад, когда идешь по течению, но все же, ты рассматриваешь трехдневное путешествие, просто чтобы оставить одну записку. Как часто Майки посылает сообщение?
― Два, может три раза в неделю, ― признал он. ― Но мы можем чередоваться. Установить очередность, как сделали с горячей водой. Мы можем заставить это работать.
Я грустно улыбнулась.
― Ты действительно собираешься попросить всю общину пойти на такие жертвы, чтобы мы могли быть вместе?
Его пятка прекратила шевелиться.
― Когда ты ставишь вопрос так, то это кажется немного эгоистичным.
― Очень эгоистичным.
Мы затихли. Ранее этим днем он решил остаться. Он попросил меня не спорить с ним. Он попросил меня… Слова застряли у меня в груди, и стало почти невыносимо больно думать. Он попросил меня быть его девушкой.
А теперь мы ― ничто. Два человека, которые могли бы что-то значить друг для друга в другом мире, в другом времени.
Я передвинула свое тело, чтобы заглянуть ему в лицо. Шишковатый сук на бревне впился мне в бедро, но я осталась там, где была, пытаясь различить его лицо в темноте.
― Ты знаешь, что чувство вины, которое ты почувствовал, не остановило арест твоего брата? ― мягко спросила я. ― Может, это твой шанс загладить свою вину перед ним.
Внезапно он вскочил на ноги и большими шагами подошел к факелу. Пламя окружило его тело светом, словно погрузив в огонь.
― Я никогда не смогу загладить свою вину перед ним.
― Почему нет? Ты был просто ребенком. Не было ничего, что бы ты мог сделать. Конечно, ты можешь увидеть это теперь.
Он повернулся, и его лицо осветилось светом пламени. Я увидела выражение опустошения от сотни бессонных ночей. Многих лет самобичевания.
― Знаешь, что? Я должен был вернуться в город Эдем. Я должен был сделать в точности то, что говорит Майки, что хочет Майки. И даже тогда я все еще буду обязан ему большим, чем смогу возместить за одну жизнь. ― Он прижал пальцы к углам глаз. ― Я рассказал тебе больше, чем когда-либо рассказывал кому-либо. Но я не рассказал тебе всей правды.
Я замерла.
― О чем ты говоришь?
Он сделал глубокий вдох. Воздух поколебал огонь, и пламя выбросило языки в небо.
― В тот день я был на поле для игры в ракетбол с Майки и его друзьями. Они были больше меня, лучше меня. Я не мог избавиться от ощущения, что меня, словно бумажный пакет, выбросило на обочину. Поэтому я заставил мяч высоко взлететь над нашими головами, крутя и дергая его, выписывая восьмерки. Я думал, что остальные будут впечатлены. Вместо этого они попятились от меня и Майки и побежали рассказывать учителям.
