И столько яда было в каждом его слове, что я даже поежилась, а потом… мой самый большой и тугой снежок впечатался в лоб этому грубияну.
Вокруг наступила оглушающая тишина, даже Мариша на заднем плане перестала верещать. А ведь этот орк не один сюда пришел. Сотни воинов стояли за его плечами, ухмыляясь, предвкушая что-то…
Жуть, одним словом!
— Твоя жена оскорбила меня, я бросаю ей вызов! — прорычал он, небрежно вытирая лицо от мокрого снега.
— Я принимаю его! — ответила, гордо вздернув подбородок, не понимая, что со мной творится.
Черт! Это что, реально я сказала?
— Глупая женщина! — надменно буркнул громила.
— Но она же… — попыталась возразить Мариша.
— У нас нет разграничений между полами, — перебил ее Хаш. — Так что вызов принят!
Я только сейчас рассмотрела в толпе орков женщин, чьи лица и тела так огрубели, что внешние различия с мужчинами были практически незаметны.
— Но это же самоубийство! — взвизгнула принцесса, снова затрепыхавшись в сетке.
— На что ты надеешься, Зирг? — грозно спросил Азгорд и предупредил: — Я видел свою жену в бою, она бывает очень жестокой!
Гад, опять на ту стрелу, выдернутую мной из бурдюка с водой и случайно попавшую не в лоб, а в причинное место мужика, намекает!
Зирг усмехнулся и оценивающе посмотрел на меня.
— Когда? — задал он единственный вопрос.
— Прямо сейчас, — ответила, сняв шубку и бросив ее на снег.
— Шани, золотце, ты же пошутила? — в ужасе застонала Мариша.
Да! Я пошутила! Только тело меня не слушается, оно вообще как бы мне не принадлежит.
Диким усилием воли посмотрела на абсолютно спокойного супруга, который как деревянной марионеткой ментально управлял мною сейчас. Я это прекрасно чувствовала, только воспротивиться не могла.
Злость охватила мое сознание, и вспыхнуло дикое желание кого-нибудь прибить.
— Выбирай оружие, — величественно позволил Зирг.
На языке так и вертелись, то шест, то бурдюк, но я с силой сжала зубы! Значит, мой муженек решил отделаться малой кровью? Ну-ну…
— Секиры! — назло Азгорду твердо сказала я, превозмогая его волю.
— Слишком тяжелое для тебя оружие! — тут же запротестовал он.
— Выбор сделан! — обрадовался Зирг.
Уверенно направившись в живой круг, послала прощальный воздушный поцелуй супругу, секиру-то мне не поднять!
Азгорд в гневе — это не только страшно, но и больно, ибо тату на руке запылало так сильно, что я даже холод перестала чувствовать. Каждой клеточкой тела ощутила ярость мужа и полное порабощение им.
А дальше — все как во сне.
