* * *
Приближалось Рождество, и у нас на работе организовывалась вечеринка. Я решила быть красивой во что бы то ни стало. Мне чертовски надоело не чувствовать себя привлекательной. К тому же на работе народ флиртовал. Лоранс кокетничала с одним очень симпатичным продажником, Карин, несмотря на Мику, – с одним менеджером по ведению клиентов. И только на меня никто не обращал никакого внимания, казалось, что вообще никто не видит, что я – красивая женщина. Возможно, они и видели, но я была слишком сосредоточена на своих проблемах и вряд ли располагала к флирту.
Я провела в примерочных кучу времени и купила себе красивое платье, сходила в парикмахерскую. В общем была во всеоружии. Вечером назначенного дня все мы собрались в холле весьма элегантного заведения. Почти все сотрудники пришли без пар – так мы заранее договорились. Все были одеты нарядно, но не до безумия. Я общалась на всех известных мне языках, переключаясь с одного на другой. На вечеринке был наш коллега – израильтянин, русские продажники, американский директор и его жена. Я держалась подальше от Карин и, честно говоря, отлично проводила время. Некоторые сотрудники все же были с женами или мужьями. Наш системный инженер Николя давно рассказывал мне, что женат на русской. Вот Николя и привел с собой супругу – молодую красотку с татарским разрезом глаз, наряженную в весьма странное платье с декольте до самого пупка. Звали ее Анжеликой. Николя явно был намного старше Анжелики и совсем не подходил ей внешне: довольно толстый, с некрасивым, каким-то дельфиньим лицом и залысинами в черных волосах.
Я вышла покурить, и на скамейке рядом со мной мгновенно собралась вся немногочисленная компания русских: два продажника – молодой и старый, оба москвичи по имени Евгений. Молодой Евгений был сыном друга старого Евгения, так что, возможно, имя свое он получил в честь старшего коллеги. Он поступил к нам на фирму совсем недавно и теперь приехал в Париж на стажировку новых сотрудников. Впрочем, молодым он был только по сравнению со старым, а так-то ему было под сорок. Был он толстым, с довольно длинными редкими светлыми волосами, весьма добродушным, но очень любил нести всякую ахинею вроде того, что в Израиле мы сами себя взрываем, а терактов на самом деле никаких нет. И в Париже то же самое. Зачем? А чтобы арабов во всем обвинить. А это зачем? Тут я уже не помню дальнейших хитросплетений всемирного заговора, слишком сложно для меня. Пожилой же Евгений был интеллигентнейшим человеком, знавшим в совершенстве английский и французский. Он был сыном какого-то советского министра и почти всю жизнь провел в Швейцарии и в Америке. Лет ему было хорошо за шестьдесят – в нашей индустрии обычно людей старше пятидесяти не встретишь, так что он сильно отличался от большинства. Общаться с пожилым Евгением было очень интересно. Рядом со мной на скамеечке примостилась Анжелика, она кокетливо куталась в русский ужасный платок в ярких цветах, кажется посадский.
