И вот мы приземлились во Франции. Так же спокойно и организованно мы сели в заранее заказанное такси и доехали до дома в Буасси. В квартире нас ждала Жоара – чернокожая марокканка, которая раньше была няней детей и уборщицей у Карин и Гая, а теперь у каждого из них по отдельности. Мы с ней уже были знакомы. Она была весела и добра той наивной, почти детской добротой, какую можно встретить только у африканцев и арабов. Жоара отдала нам ключи, и мы зашли в очень чистую уютную квартирку. Мы выпустили кошек из переносок и стали осматривать наше новое жилье. Роми и Жоффруа квартира очень понравилась. Она и правда была очень уютной. Непривычно прохладный и свежий воздух был удивительно приятен и напоминал что-то из детства – лето на даче, что ли, – только вокруг не советская развалюха, а элегантная европейская квартирка.
У Роми в комнате был застелен матрас и стояла маленькая настольная лампа. Комната уже выглядела очень симпатично. Мы легли спать и впервые за долгое время заснули мертвым сном.
Наутро мы выглянули в окно. Шел легкий летний дождь, улица была украшена огромными горшками с петуниями, за нашим окном ласточки свили гнездо. Из окна были видны старинная церковь, улица и черепичные крыши домов. Мы позавтракали и отправились с Мишкой в лес. Я радовалась, глядя на то, как Роми, Мишка и Жоффруа восторгаются украшенными цветами улицами, зеленым лесом, одуванчиками и елями, полевыми цветами. У меня было ощущение, как будто я им это подарила.
На мое счастье, мне выпало несколько выходных дней. Я была уже на последнем издыхании, но никакого отпуска не предвиделось. Фактически я не была в отпуске уже два года подряд, да и безработицу в сочетании с поиском клиентов и больницей тоже отпуском не назовешь.
Набрав букетик полевых цветов и наигравшись с Мишкой в лесу, мы поехали в Париж. В первый же день мы отправились на Елисейские Поля, забрались на Триумфальную арку, нагулялись и устали, заняли место на лужайке возле Александрова моста и стали ждать салюта. Отношения между нами вроде стали прежними, всем было весело, никто не ссорился.
Ближайшие к нам улицы были перекрыты полицией. Прошло полтора года после знаменитого теракта в издательстве «Шарли Эбдо» и полгода после теракта в «Батаклане». После него в Париже было объявлено военное положение. С тех пор волна терактов в Европе набирала силу, Жоффруа часто говорил о том, как теперь ему страшно в Европе, поскольку французские полицейские ничего не смыслят. Он вообще любил всякие апокалиптические разговоры про третью мировую войну, которая вот-вот грянет, про то, как Марин Ле Пен победит на выборах, и они с Путиным и Трампом поделят мир между собой, и нас, конечно же, как евреев, съест ИГИЛ. Обычно я успокаивала его тем, что еврей он на очень малую часть и бояться ему нечего. А он любил отвечать, что не переживет, если со мной что-то случится. Он не для того всю жизнь меня искал на этой земле.
