При условии, что я уже не несу достаточное количество хвороста, естественно.
На самом деле здесь было достаточно дров для моей первой зимы.
Ну, почти достаточно. Позже я сожгла некоторые предметы мебели.
Так получилось, что все они были из комнат, которыми я больше не пользуюсь и двери которых закрыты.
Если подумать, очень даже возможно, что именно поэтому я начала закрывать те двери, хотя я не могу взять в толк, почему не замечала этой связи раньше.
В любом случае, дом, который я демонтирую, не содержит почти никакой мебели вообще. Более того, он и построен-то весьма безразлично.
Единственный инструмент, который мне понадобился для такой работы, это лом, который я взяла под тем же сиденьем пикапа.
Ну, есть еще пила, на которую я наткнулась в самом доме.
Впрочем, я не считаю пилу инструментом для демонтажа. Скорее я считаю ее инструментом для превращения демонтированных пиломатериалов в дрова.
После того, как они были демонтированы.
Хотя, возможно, это различие не более чем семантическое.
Как бы то ни было, я понятия не имею, отчего дом построили с таким безразличием.
Можно только предположить, что он был построен, скажем, для сдачи в аренду, ведь такое не редко имеет место в случае домов на пляже.
Мир есть все то, что имеет место.
Кстати, я не представляю, что подразумевалось в этом предложении, которое только что напечатала.
По какой-то причине, однако, оно, кажется, вертелось в моей голове весь день, хотя я совершенно не представляю себе, откуда оно взялось.
Такие вещи случаются. Однажды утром, не так давно, я не могла перестать думать о слове «бриколаж», которое, я полагаю, является французским, хотя я совсем не говорю по-французски.
Ну, может быть, я вовсе и не думала о нем, в обычном понимании слова «думать».
Тем не менее когда я прогуливалась по пляжу или собирала ракушки, что я иногда делаю, я мысленно произнесла слово «бриколаж», наверное, раз сто.
В конце концов я перестала его произносить. Поэтому сегодня вместо него я говорю, что мир есть все то, что имеет место.
Ох, ну ладно.
Между тем я также задаюсь вопросом, можно ли чтение шести страниц из истории музыки, написанной для детей и напечатанной чрезвычайно большим шрифтом, действительно считать чтением биографии Брамса?
Или же при этом я прочла и несколько страниц из более серьезной биографии Брамса, например о танцовщицах, когда поджигала те страницы, пытаясь воспроизвести чайку?
Не зная, что в доме есть вторая копия той же самой книги, со всеми страницами?
