Хотя, возможно, еще одна причина, по которой я его забыла, состоит в том, что я чувствую себя немного уставшей.
На самом деле я не устала. Скорее мне как-то не по себе.
Да, пожалуй, правильнее будет сказать, что я испытываю своего рода депрессию. Все это довольно абстрактно в данный момент.
В любом случае нет сомнений, что я уже чувствовала себя так, когда перестала печатать. Несомненно, что решение прекратить печатать было сильно связано с тем, как я себя чувствовала.
Я уже забыла, что именно печатала, когда начала чувствовать себя так.
Конечно, я могла бы вернуться к тем строкам. Определенно, они были напечатаны не так уж давно.
Если поразмыслить, я не буду возвращаться. Если нечто из того, что я печатала, спровоцировало это мое ощущение, то, несомненно, оно может спровоцировать его снова.
Я не часто так себя чувствую, на самом деле.
Обычно я чувствую себя достаточно хорошо, учитывая обстоятельства.
Тем не менее бывает и по-другому.
Это пройдет. Пока же с этим мало что можно сделать.
Тревога — фундаметнальное настроение существования, как кто-то сказал, или, безусловно, должен был бы сказать.
Хотя, если честно, я бы поверила, что давно избавилась от большинства таких чувств, когда избавилась от большей части другого своего багажа.
Когда зима приходит, это надолго.
Даже если, с другой стороны, вам кажется, что вы никогда не избавитесь от багажа в своей голове.
Такого, например, как дни рождения известных людей, скажем, Пабло Пикассо или Дилана Томаса, которые я наверняка могла бы назвать, если бы захотела.
Или имя сестры Хуаны Инес де ла Крус, даже если я до сих пор не имею ни малейшего представления о том, кем она была.
Я также не знаю, кем могла быть Марина Цветаева, хотя в этом случае ее имя, по крайней мере, не пришло мне в голову меньше часа назад, когда я была у яхтенного причала.
Очевидно, что я думала о другой марине.
На самом деле имя, которое привлекло мое внимание на том плакате недалеко от виа Витторио-Венето, было Элен Франкенталер. Я не помню, чтобы когда-либо участвовала в шоу с Джорджией О’Кифф.
Хотя на самом деле возможно, что это Кьеркегор говорил о тревоге как основополагающем настроении.
Если это был не Кьеркегор, то Мартин Хайдеггер.
В любом случае, я подозреваю, есть некая ирония в том, что я смогла догадаться, что это было сказано Кьеркегором или Мартином Хайдеггером, хотя я определенно не прочла ни единого слова, написанного Кьеркегором или Мартином Хайдеггером.
